Мир - Наталья Мар Страница 27

Эзеры отправлялись из другого зала, где Самина еще ни разу не бывала. Он был полон насекомых, их слуг и немногочисленных бранианцев, нанятых по контракту. Девушка баюкала раздутое запястье и лелеяла план избавления от эзера. Раз лететь иначе, как с ним, было невозможно, девушка решила так: пока отделается от Харгена, а уж потом от насекомого. Бен говорил, у него на Халуте знакомые. Они помогут. Или умрут, пытаясь… Укол против перелома действовал, и кости срастались. Самина нарочно стала небрежной с раной, чтобы физическая боль не уходила подольше. Она глушила боль от потери. Когда заживет рука – через полчаса? час? – тогда ей придется сломать себе что-нибудь еще.

Корабли эзеров напоминали броненосцев или древних трилобитов, но Самина не могла позволить себе более или менее достойное слово.

– Мокрица? – процедила она.

– Гломерида. Но ты можешь называть ее, как угодно.

Внутри были узкие кривые коридоры, бесчисленные шлюзы и клинкеты: все разные, и двух одинаковых не нашлось. Консоли и панели управления были даже на потолках – для летающих эзеров. Гломерида изнутри была похожа на интерактивный музей «Тело насекомого». Только сплошь белый. Миллиарды кнопок на пультах отличались лишь оттенками от алебастра до молока. Единственным вызовом шаблону были кеды Бритца. Сегодня красные. На случай крови: а то в последние дни ему уж надоело переобуваться.

Эзер приказал доставить в каюту Самины все необходимое для десятидневного полета. Вещи были новые, в блистерах, вакуумных упаковках и опечатанных коробочках.

– Наш пилот появится через минуту, – Кайнорт встал у нее за спиной, в проходе клинкета. – Я не мог забрать для тебя ничего личного. Но может, с этим тебе легче будет начать новую жизнь. Если повезет. И если поумнеешь.

– Мне повезет, если вы с Эйденом оба умрете раньше меня. Или хотя бы ты один.

– Ваши родители не бьют вас за мечты о пустом. Зря.

Свистнул внешний шлюз, впуская нового пассажира, и эзер вышел. В приемном отсеке стояла пигалица с волосами спелой ртути и рюкзаком втрое большее нее самой. Из-за пазухи торчало кашпо с цветущей росянкой.

– Чесс. Пилот, – девчонка сбросила с плеча мешок, да с таким шмяком, которому позавидовала бы водородная бомба. – Эй, кудрявый, кто здесь твой хозяин?

Кайнорт убрал руки за спину, чтобы не превысить свой недельный лимит резни.

– Здравствуй, Чесс. Я Кайнорт Бритц, очень… неприятно, что я истолковал твое имя как мужское, вытаскивая тебя из тюрьмы.

– Летучий случай! Так вот ты какой, – протянула Чесс и без приглашения прошла на мостик. – Наслышана. Ты мерзавец легендарный. А что, раз ты меня вытащил, значит, полет нелегальный? Чем угрожать будешь, чтоб я согласилась?

– Контракт на десять дней. Доставишь нас на Халут и свободна.

– Ну да! Свидетеля отпустишь? Да по прибытию ты меня… как там, нашинкуешь жвалами.

Она жестами изобразила на себе мясорубку челюстей.

– Извини, ты уже вызываешь во мне тошноту, и вряд ли мне захочется прикасаться к тебе через десять дней.

Самина вышла из каюты на шум и наблюдала за ними с порога. Кайнорт покосился на часы и вздохнул. Это окно закрывалось через час, а торчать здесь до следующего целые сутки не хотелось. По двум причинам: Самина Зури и ее изобретательный ум.

– Хорошо. На орбите ты отстыкуешься, сядешь первая на безопасном расстоянии и приземлишь нас дистанционно. Если все пройдет гладко, получишь перевод на сто тысяч бранкойн.

– Сто тысяч ваших зерпий.

– Идет.

– Да ладно! А есть у тебя столько, жук?

– Минори жук.

– А, ну… тогда, может, и есть.

– У меня только одно условие: ни при каких обстоятельствах не суй нос в мою каюту.

– Суну первым делом, не волнуйся. А у меня два условия.

Чесс была разочарована, когда Бритц неслышно вздохнул и даже не закатил глаза. Но это он еще не дослушал.

– Первое: ты снимаешь ошейник со своей шчеры.

– Да я не… – Самина запротестовала, боясь разоблачения. – Не стоит, Чесс, он мне совсем не мешает.

– Да ты дура что ли, сестренка? – опешила Чесс, а Бритц кивнул:

– Идет. Поехали.

Пигалица села за штурвал, а Самина замешкалась на пути к каюте, потому что эзер вдруг дернул бровью.

– Пройди ко мне на секундочку, – произнес он с нажимом.

«Еще чего!»

– Слушаюсь, минори.

Кайнорт исчез за дверью. Девушка вздохнула и поплелась за ним.

– Постой, – Чесс поймала ее за руку. – Если не снимет он, у меня с собой целый чемодан инструментов. Помогу.

– Спасибо, я… пойду пока. Хозяин не любит ждать.

Каюта Бритца оказалась двухкомнатной, и за дверью в соседнее помещение кто-то тихонько скребся.

– Чего изволите? – едко бросила Самина. – Чай, кофе? Репеллент?

– Вот поэтому у нас и дыра в легенде.

– Что?

Капитан оглядел ее придирчиво.

– Коротышке будет достаточно пары дней, чтобы тебя раскусить. Рабы не ведут себя так. Не ходят так, не стоят так, не смотрят так…

– Ты в вормхолле пенял на то, что я вылитая шчера!

– Задевал нарочно, чтобы ты в себя пришла. Слушай, Чесс уже что-то заподозрила. А прямо сейчас – готов поспорить – уже разнюхала, что у рабыни с лицом-которое-она-где-то-видела целая личная каюта.

– Предлагаешь разделить с тобой эту? Да я лучше…

– Умрешь, это я слышал уже. Ты мне здесь тоже не нужна: я ночью спать хочу, а не ловить ножи на своем горле.

– Тогда что?

– Просто сиди в каюте до самого Халута, чтобы не пришлось уродовать тебе лицо, – он кинул ей ключ от ошейника. – Ведь если подумать, кто такая эта замшелая падчерица советника? Мышь лабораторная. За пределами института тебя и не знал никто. Так что сиди. Молчи. И страдай. Фантазируй, как обрываешь мне крылья, или чего там у тебя на уме. А с Чесс не пересекайся, ясно?

Замшелая падчерица. Мышь. Но Кайнорт прав: в новостях мелькало ее фото. Старое, но все-таки. Зеленые линзы уже растворились, и только растрепанное, наспех остриженное каре осталось темно-шоколадным.

– За волосы я рассчитаюсь с тобой отдельно, эзер.

– Помилуй, барышня. Не цирюльник.

Ошейник полетел мимо эзера в стену.

– Полегче, женщина, у тебя еще много костей.

– Всех не перелома…

– Переломаю.

Самина вышла и, убедившись сперва, что в коридоре никого, хлопнула клинкетом. Утешительный вывод, который давал ей силы, звучал так: она не похожа на раба. Значит, выстоит.

14. Глава, в которой Харгена мучает прошлое, а Орис получает плед и кошку