Стражи времени - Сергей Ванин Страница 27

Утром Василий сидел на табурете в той же комнате и перед тем же человеком. Выглядел Борзяк намного лучше. Сытая еда и отдых пошли ему на пользу. Человек тоже изменился. Сегодня на нем был немецкий мундир.

— Итак, разрешите представиться — майор немецкой армии Отто фон Шлёсс.

Шалый молчал, прикидывая, зачем он сдался немецкому майору.

— С вами, господин Борзяк, я знаком пока заочно, — немец взял со стола какую-то папку и, открыв ее, углубился в чтение.

— Это что там у вас за хреновина в переплете? — Борзяк бросил взгляд на папку.

— Это ваше личное дело, Василий Иванович, — немец прекрасно, без всякого акцента, говорил по-русски. — Мы обнаружили его рядом с разбомбленным эшелоном. Этот эшелон вез на фронт бывших заключенных, попал под бомбежку и был уничтожен фактически полностью. А эту чудесную папку мы нашли в портфеле особиста, который опекал самых отпетых подонков, якобы собиравшихся искупить вину перед Родиной собственной кровью.

— Почему «якобы собиравшихся», мы на самом деле ехали повоевать, — Борзяк мучительно хотел закурить, но немец сигарет не предлагал.

— Это вы-то собирались повоевать? — голос майора стал насмешливым. — Насчет других ваших компаньонов ничего сказать не могу, а вот личное дело заключенного Борзяка я прочитал от корки до корки. Вы, Борзяк, типичный уголовник, рецидивист, и защита завоеваний социализма не входит в ваши планы. Вы вероломно, убив охранника, и, прихватив оружие, сбежали из эшелона. Вы собирались и дальше разбойничать. Хоть сейчас идет война и ваш народ воюет. Но вам до этого народа никакого дела нет. Я прав?

— А хоть бы и так, что с того? Мне один черт, красные или белые. Коммуняки или фрицы. Я на любой режим плевать хотел. Я — вор, господин майор, мне любая власть без надобности. А что ваших пострелял, так они меня тоже пристрелить хотели, когда я по лесу канал. Какие еще ко мне будут вопросы? А если вопросов нет, давай, шмаляй Шалого! — Борзяк рванул на груди остатки свитера.

— Господин Борзяк! Вы же умеете быть вежливым, культурным человеком. К чему эта напускная бравада, хамство, вызывающая грубость, жесты эти малосимпатичные? — немец брезгливо поморщился. — Я уже упоминал о том, что ознакомился с вашим личным делом. Из материалов дела я выяснил, что вы умеете отлично втираться в доверие к представителям различных слоев населения, обтяпывая различные темные делишки. Кроме того, вы обладаете смелостью, дерзостью, хитростью, находитесь в хорошей физической форме. Обладая острым, изворотливым умом, можете решать постановленные перед вами задачи. Да вы готовый агент, которого я собираюсь использовать в своих операциях в тылу врага. Я имею некоторое отношение к разведке, если вы еще не поняли.

— Я это давно понял, — Василий хотел курить. — Немец, так чисто говорящий по-русски, не может не иметь отношения к разведке. Я очень хочу закурить, дайте сигарету, господин майор.

— Сигареты будут позже, — майор помолчал. — Если мы придем к сотрудничеству. Учтите, Борзяк, за смерть германских солдат я могу поставить вас к стенке. Но я спасаю вас от расстрела, предлагаю сотрудничество и материальную выгоду, если вы будете послушны.

— Как же это будет происходить? Я имею в виду это самое сотрудничество, — Борзяк пытался обходиться без блатных выражений, это было трудно, но он старался.

— Я планирую отправить вас в Москву. Мало того, я сделаю так, что вы будете служить в органах госбезопасности. Вы будете сыты, обуты, одеты, а главное вы будете жить, Борзяк. А тысячи русских солдат проливают свою кровь, пытаясь остановить наш стремительный прорыв к Москве. И вы знаете, Борзяк, они его все-таки остановили. Наступление германских войск на Москву, по большому счету, провалилось. Блицкрига не будет. Война приобретает затяжной характер. В свете последних событий, нам понадобятся агенты в Москве, и вы будете одним из них. Первое время, очевидно, для вас и заданий не будет, потом я подумаю, как вас использовать. Вы будете не один, работать станете в паре. Сейчас ваш напарник поправляется в нашем лазарете, у него отдельная палата, ему предоставлен личный врач и первоклассный уход. Через две недели, я думаю, он окрепнет, и вы с ним встретитесь.

— Это что ж за земеля? — хмуро поинтересовался Шалый, мысленно представляя себя в форме сотрудника госбезопасности. — Что за кореш, господин майор, поди, из блатарей кто?

— Да нет, Василий Иванович, это старший лейтенант госбезопасности Антон Зубарев. Помните такого? Вы от него и его людей бежать из эшелона изволили.

— Легавый этот? — Вася присвистнул. — Жив, выходит, сучара. Братаны, значит, всей кодлой полегли, а этот красноперый жив-живехонек. Ну, дела….

— Господин Борзяк, давайте без ваших грубостей, — немец поморщился. — Мы же договорились.

— Извините, погорячился! Согласен я к вам на службу идти, господин майор. Лучше гэбэшную форменку напялить, чем в деревян-бушлат обрядиться. Послужим, так сказать, Великому Рейху, — Борзяк поймал на лету, брошенную ему немцем пачку сигарет.

— Я знал, что вы согласитесь, — фашист самодовольно ухмыльнулся. — И Зубарев согласится. Куда ему деться?

— А как же мы обратно-то попадем? — Борзяк пожал плечами. — Если даже мы к нашим, я имею в виду, ну, бывшим нашим, выйдем, они же нас сразу к стенке прислонят. Мы же с немецкой территории чешем, стало быть, шпионы.

— А об этом, господин Борзяк, я позабочусь. Не прислонят, если слушаться будете меня, — немец усмехнулся. — Сейчас пока отдыхай. Жди, когда старший лейтенант поправится.