Истинная история дюны - Андрей Лях Страница 27

– Я не проповедую, я исповедую, – ответил он. – Исповедую пустыню. Вот так.

– А когда, – не унимался Аристарх, – когда ты явишь нам свет твоего учения?

Синельников окончательно смутился.

– Ммм… Там видно будет, – промычал кандидат в отшельники и пнул ближайший гребень. – Давай, камазер…

Пустыня дрогнула, и червь, вздымая песчаную волну, унес новообретенного святого прочь, а двое фрименов остались стоять на коленях с разинутыми ртами.

Через три часа в одной из карамагских пещер они точно так же стояли перед Алией, и Аристарх рассказывал с горящими глазами:

– И я спросил: «Скажи, в чем смысл твоего учения?» И он ответил: «Вы отступили от обычаев пустынной жизни бедуинов, в мерзости городов вы осквернили священные традиции предков – вернитесь, исполните древние заветы, или сгинете без следа!» И я спросил: «Когда ты явишь нам свои откровения?» И он ответил: «Я жду видения – оно придет, и я буду знать, когда открыть вам истину». После этого он произнес слова власти Шай-Хулуду на неизвестном языке и исчез из глаз. Азиз подтвердит все, что я сказал.

Азиз страстно закивал, с трепетом глядя в серые глаза владычицы. Алия размышляла недолго.

– Я хочу его видеть. Найдите и приведите ко мне. Уговаривайте вежливо. Джемаль, Лола, приготовьтесь. Возможно, здесь скрыт какой-то обман.

– Это настоящий святой, – покачал головой Аристарх.

– Я поняла, Аристарх. Можешь идти.

Цепочка фрименов втянулась в полукруглую циркообразную впадину внутри скалистого островка среди барханов. В полумраке меж каменных стен звучно отдавался скрип песка под подошвами.

– Да куда же он делся? – сказал тот, что шел впереди. Он опустил маску и хмуро озирался. – В землю ушел?

– Он человек видный, рослый, – с уважением произнес шедший сзади Аристарх.

– Эй, ребята, потеряли чего?

Все подняли головы. Прямо над ними, уютно устроившись в узкой расщелине, развалился Синельников, положив перед собой руки – раритетные длинноствольные «ройалы» с коробчатыми магазинами недоверчиво смотрели вниз парой черных стальных глаз.

– Он? – почти беззвучно спросил первый фримен.

– Ага, – восторженно признал Аристарх.

Фримен сдержанно поклонился, упершись подбородком в водоводную трубку на левом плече.

– Я Джемаль, это мои люди. Наша госпожа, милостивая Алия, приглашает тебя для беседы.

– Мы что, родственники? – поинтересовался Синельников. – Почему на «ты»?

– Приглашает вас, – мрачно поправился Джемаль.

– Чувствую, Джемаль, чем-то я вам не нравлюсь. Ну да ладно. Синельников, Владимир Викторович, без определенных занятий. Водички дадите? Литра полтора. У меня кончается.

– Вы гость.

– Ладно, сейчас.

Они долго поднимались по вырубленной в отвесных скалах лестнице, потом шли по узким коридорам с уходящими во мрак неровными гранями потолков; в крохотном тамбуре, похожем на замочную скважину, у Синельникова деликатно отобрали все оружие, и затем он очутился в зале, где еще находилось человек двадцать народу, горели светильники и у противоположной стены, в центре, в кресле с намеком на трон, сидела девушка в традиционном фрименском наряде с богатой и сложной вышивкой. Наступила тишина.

– Так, – прервал молчание Синельников. – Бал-маскарад. Просто чувствую себя Жанной д’Арк. Орлеан взять не надо? Мадмуазель, у вас красивые глаза, и все остальное, наверное, не хуже, но вы не Алия. Впрочем, думаю, Алия где-то недалеко. Вы, ребята, сдурели. Вы радио слушаете? У меня вот есть приемничек. Вас ищет вся императорская армия. Каким местом думаете? Сидите здесь, по моим скромным подсчетам, как минимум, тридцать шесть часов. Над вами трижды прошел спутник с сенсорами. Не хочу никого обидеть или показаться бестактным, но большинство из вас уже покойники. Или надеетесь, что Муад’Диб станет церемониться?

Группа стоявших слева от кресла расступилась, и на середину зала вышла Алия – в обычном стилсьюте с распахнутым верхним коконом.

– Да, этот носик не обманывает, – сказал Синельников. – Давненько мы не виделись. Ты выросла.

– Я узнала тебя, – ответила Алия. – Ты Брэдли, резидент Крэймонда. Что ты делаешь здесь?

– Ничего не делаю. Отдохновения ищу. От трудов праведных. Алия, если у тебя осталась капля благоразумия, плюнь на эти китайские церемонии и беги.

– Об этом съетче не знает никто, – холодно отозвалась Алия. Его нет ни на одной карте. И мы за пределами владений императора.

– Рехнулась девка, – пробормотал Синельников. – Что значит – никто? Вас тут сорок человек – или, скажешь, я их во сне вижу? Они-то знают? Знают сорок, знает и сорок первый – и кому он успел рассказать? Какие тайны в наше время, опомнись!

Тут прорвало Джемаля.

– Как ты смеешь так разговаривать с госпожой? Кто ты таков?

Синельников только отмахнулся.

– Уймись, носач. Ты сам-то думаешь о чем, или нет? Защитничек хренов…

Взгляд Джемаля стал бешеным, и он вдруг раскинул руки в стороны, словно собираясь обнять весь мир. Повинуясь этому знаку, к нему с двух сторон подскочили помощники и, ухватившись за рукава, начали стаскивать с него стилсьют.

– Канли амтал, – прошипел Джемаль, щеря крупные белые зубы под стриженными усами, жесткая черная прядь, упав вдоль длинного хищного носа, перечеркнула смуглое лицо. – Ты мне ответишь по обычаю!

Через минуту он уже стоял перед Синельниковым в одной набедренной повязке и со священным крис-ножом в руке, пожирая противника ненавидящим взором.

– Вот дуралеи-то, – сокрушенно вздохнул Синельников. – Нашли время. Алия, это обязательно?

Алия в чуть заметной растерянности шевельнула плечом и, отойдя назад, что-то неслышно сказала на ухо Джемалю. Тот и бровью не повел.

– Нож его дайте!

Синельникову принесли отобранный у него штык-нож от винтовки М-16, который он, после многолетних экспериментов, предпочитал всем диверсионным разработкам и ухищрениям. Повертев клинок в руках, Владимир засунул его сзади за пояс.

– Защищайся! – сквозь зубы приказал Джемаль.

– Да защищаюсь я; давай, дядя, не тяни, вот тоска, – сказал Синельников. Снять стилсьют он отказался и спокойно стоял на месте, устало глядя на распалившегося фримена. Джемаль, слегка пригнувшись, по-змеиному раскачиваясь из стороны в сторону и перекидывая нож из ладони в ладонь, некоторое время двигался по кругу, и затем прыгнул с обманным поворотом, молниеносно выбросив руку с ножом.

А вот дальше произошло непонятное. Большинство присутствующих не увидело вообще ничего; некоторые потом (и очень потом, надо заметить) уверяли, что Синельников сделал ладонями такое движение, словно собирался плыть брассом, – так ли, нет ли, неизвестно, но главное, что Джемаль вдруг оказался в воздухе, причем вверх ногами, и в такой позиции спиной вперед пролетел метра два, после чего грянулся об пол, подняв облако пыли, но, к своей чести, ножа не выпустив.