Star Wars. Хэн Соло и мятежный рассвет - Энн К. Криспин Страница 27

Хэн и его друзья, естественно, налогов не платили. Никакие инспекции не появлялись на Луне контрабандистов — сбор налогов с разношерстных обитателей Нар Шаддаа был столь пугающей задачей, что спутник каждый раз предпочитали просто «пропускать».

Раньше Хэн мало интересовался сообщениями новостей о борьбе между империями и подпольными группами повстанцев. Но теперь, зная, что там может оказаться Бриа, он обнаружил, что слушает новости с безраздельным вниманием.

«Палпатин, должно быть, свихнулся,» — уже не впервые подумал Хэн. С такой тактикой не далеко до массовых бунтов… резня, убийства, жителей выгоняют из домов посреди ночи, и они исчезают без следа… Ты досаждаешь людям слишком сильно и слишком долго, ты сам напрашиваешься на бунт…

Разногласия в Сенате ширились и росли. Одна из наиболее видных сенаторов, Мон Мотма, не так давно была вынуждена бежать после того, как Император приказал арестовать ее за измену. Мон Мотма была престижным членом Сената, и своевольный жест Императора вызвал ропот на Чандрилле, ее родной планете, — ропот, который окончился еще одним жестоким кровопролитием для жителей Империи.

Угнетение Императором финансового благополучия и личной свободы имело и другой эффект, который Хэна особенно тревожил. Все больше и больше подавленных, обнищавших людей бросали старую жизнь и отправлялись на Илезию, чтобы стать паломниками или — как Хэн знал, — рабами.

Многие из новых паломников шли с Суллуста, Ботавуи и Кореллии — миров, которые недавно пережили репрессии за гражданские беспорядки и демонстрации против сбора налогов. Однажды, прибыв домой с очередной контрабандной перевозки, Хэн обнаружил, что т'ланда Тиль впервые проводили свою операцию «возрождения» на Нар Шаддаа. В результате многие обитатели кореллианского сектора Нар Шаддаа собрали вещи и теперь ожидали посадки на корабль, летевший, кроме прочих мест, и на Илезию.

Услышал об этом, Хэн взял транспорт и помчался к очереди опустошенных, изможденных кореллиан, ждущих посадки на транспорт.

— О чем вы думаете? — выкрикнул он. — Илезия — это ловушка! Разве вы не слышали, что говорят о ней? Они заманят вас туда и превратят в рабов! Вы помрете на рудниках Кесселя! Остановитесь!

Пожилая женщина бросила на него подозрительный взгляд.

— Помолчите, юноша, — сказала она. — Мы отправляемся в лучшее место. Жрецы Илезии говорят, что позаботятся о нас, и жизнь наша будет лучше… благословенная жизнь. Здесь я не могу больше сводить концы с концами. Проклятая Империя лишает нас возможности жить честно.

Он ринулся в другой конец очереди, взывая к кандидатам в паломники, но и там бормотали те же слова и осыпали его руганью. Наконец, Хэн остановился с желанием зарычать от ярости, как вуки. Чубакка в отличие от него так и сделал.

— Чуй, у меня руки чешутся поставить бластер на парализацию и расстрелять их всех — иначе их не остановить, — горько заметил кореллианин.

Чуби выразил солидарность грустным ревом.

В последней отчаянной попытке Хэн попробовал поговорить с некоторыми из молодежи, дойдя даже до того, что предложил им работу. Никто его не слушал. В досаде он скоро оставил это занятие. Так уже было с ним однажды, на Аэфао — далекой планете на другой стороне Галактики. Туда тоже прибыли илезианские миссионеры, и Хэн пытался предупредить тех, кто отправлялся на эти корабли, но он не мог противостоять восторженным речам о Возрадовании. Только единицы низкорослых оранжевокожих гуманоидов-аэфанцев послушали его. Более сотни взошли на борт илезианского корабля миссионеров…

Хэн смотрел на очередь кореллиан, битком набивавшихся в ожидающий их транспорт, и покачал головой.

— Некоторые люди слишком глупы, чтобы жить, Чуй, — сказал он.

— Или слишком отчаялись, — добавил вуки.

— Да… Что ж, еще одно напоминание мне о том, что, если ты высунул голову, не жалуйся, что тебе ее отрубили, — с досадой сказал Хэн, поворачиваясь спиной к обреченным кореллианам и шагая прочь. — Когда я еще раз соберусь это сделать, ты меня огрей по-братски, чтобы я на землю грохнулся. Пора бы за эти годы научиться…

Чуй заверил его, что непременно так и сделает, и они вместе ушли.

* * *

Невзирая на то что его короткие ручки были полностью заняты кланом Бесадии, Дурга Хатт не собирался оставить поиски убийцы его родителя. Шестеро из его домашних работников умерли под жестокими допросами, но не было абсолютно никаких признаков, что кто-то из них мог быть в этом замешан.

Если домашний персонал был невиновен, то как оказался отравлен Арук? Дурга провел еще одну беседу с Миком Бидлором, в этот раз подтвердившим, что следы Ксеша-1 были обнаружены и в пищеварительном тракте Арука. Смертоносное вещество действительно было им проглочено.

Дурга отключил связь и долго ползал, в размышлениях блуждая по залам своего дворца. Выражение его лица было столь зловещим, что его прислуга — и без того, по понятным причинам, взведенная и на нервах — разбегалась при его приближении, словно он был злым духом из Вечной Тьмы.

Молодой господин Бесадии мысленно перебирал последние месяцы жизни своего родителя, отсчитывая каждый момент каждого дня. Все, что ел Арук, приходило из их кухонь и было приготовлено поварами — включая тех, кто теперь мертв. (Он сделал себе мысленную заметку нанять двух новых поваров…)

Дурга обследовал всю кухню и комнаты слуг на наличие хотя бы малейших следов Ксеша-1. Ничего. Единственное место, где он заметил след этого вещества, был пол офиса Арука, не далеко от того места, где обычно стояло его репульсорное кресло. Да и то, там были лишь крошечные частицы.

Дурга нахмурился, его от природы уродливые черты превратились в некое подобие демонической маски. Что-то шевелилось в нем. Воспоминание. Шевелилось… извивалось… копошилось.

Шевелилось… извивалось! Нала-квакши!

Картинка внезапно всплыла, четкая и ясная. Арук, тянущийся за очередной нала-квакшой. До этого момента Дурга ни разу не допускал возможность того, что яд мог проникнуть через живое существо — в конце концов, казалось разумным, что это существо умрет от яда задолго до того, как оно будет поглощено.

Но что, если нала-квакши невосприимчивы к действию Ксеша-1? Что, если их ткани накапливали в себе Ксеш-1 без вреда для них?

Арук любил этих амфибий. Он ел их каждый день, иногда не меньше дюжины за день.

— Осман! — заорал Дурга. — Подай сюда сканер! В офис Арука!

Чевин на миг появился, подтверждая приказ, и исчез. Звук его топота растворился вдалеке. С максимальной быстротой Дурга отправился в офис своего родителя.

Он лишь на несколько секунд опередил запыхавшегося слугу, несущего сканирующее устройство. Дурга выхватил прибор у него из рук и поспешил в кабинет. «Где оно?» — мысленно спрашивал он, дико оглядываясь вокруг.

«Вот здесь!» — озарила его догадка, и он кинулся в угол. Там стоял забытый старый аквариум Арука. Он использовал его для того, чтобы живая еда оставалась свежей, и в последние несколько месяцев его жизни этой живой едой были нала-квакши!