Нежить. Доктор Смерть - Георгий Полевой Страница 27

На операционном столе под бесстрастным слепящим светом бестеневых ламп лежало тело молодой девушки. Вместо шеи зияла широкая рана с рваными краями, но вокруг — ни кровинки. Грудная и брюшная полости вскрыты, в края мягких тканей впиваются блестящие никелированные «лапки» расширителей. Органокомплекс был представлен полностью, словно бы в анатомическом театре.

Рядом за лабораторным столом возилась с колбами и реактивами сутулая тщедушная фигура. Приготовив раствор, Анатом повернулся к операционному столу. Обычно он не жаловал принципы стерильности и предпочитал вообще резать по-живому. Любило исчадие науки операции в стиле главного врача концлагеря Аушвитц — Йозефа Менгеле.

Но сейчас был особый случай: хирург был в полном облачении — стерильной маске, фиолетовой робе, бахилах, на руках — перчатки. Вентиляторы нагнетали в бокс стерильный воздух, светились излучатели «мягкого» ультрафиолета, обеззараживая бактерицидным светом интерьер операционной.

Страстный последователь Менгеле занимался изъятием органов из трупа для последующей их консервации и перепродажи. Труп принадлежал юной девушке и был полностью обескровлен вампиром. Но страшный хирург совершил открытие, которым очень гордился: после укуса вампира нечеловеческие ферменты, содержащиеся в слюне кровососа, очень хорошо консервировали внутренние органы. Их сохранность была просто великолепной! Этим и пользовался Анатом. Этот человек давно научился извлекать пользу из всего, в основном из горя других. И старался «кроить долю малую» везде, где другие видели только боль и страдания. Но морально-этические нормы человека в белом халате не волновали вовсе.

Вот и сейчас он аккуратно отделил скальпелем сердце, взвесил в руке и положил его на специальные весы. Потом обработал раствором с антикоагулянтами и цитратом, который выступал в роли консерванта, и запаковал изъятый орган в толстый полиэтиленовый пакет с красным значком биологической опасности. Тут же на этикетке были пропечатаны группа крови, резус-фактор, гистологические и биохимические показатели. Пакет с сердцем тщедушный Анатом поместил в специальный криогенный бокс, предназначенный для хранения и транспортировки биоматериалов.

Теперь настала очередь легких. Анатом взял в руку скальпель и сделал круговой разрез, перерезая легочные вены. Помедлил, явно любуясь собственной работой. Затем отделил правое легкое от бронха. Снова задержался, осматривая и взвешивая орган. И вновь повторил ставшие уже привычными манипуляции: упаковка в герметичный пакет для биоматериалов, а потом — в криогенный спецконтейнер. Ловко повертев скальпель между пальцами, словно цирковой жонглер, Анатом продолжил упоительное для него занятие. Левое легкое, отрезки крупных кровеносных сосудов для последующей вазопластики, тщательно промытый в растворе Рингер-Локка кишечник, печень, почки, яичники…

Постепенно оболочка, бывшая некогда вместилищем души, а теперь — просто вместилище ценных органов, пустело. Есть мнение, что полностью «разобранный» человек стоит более двухсот тысяч евро. Но на черном рынке эта цена возрастает многократно, а учитывая прекрасное состояние трансплантатов — и подавно! Сегодня за одну операцию Палач заработал примерно полмиллиона. Да еще знать кому и где продать… Он — знал.

Зачем такие баснословные деньги человеку, и так находящемуся на полном содержании могущественных исчадий крови? Для новых — еще более изощренных и изуверских экспериментов. Его уже не так интересовала патологическая анатомия и физиология людей и нелюдей, как та бездна страданий и черноты, копящаяся в душах живых существ. Есть ли у вампира душа или это прерогатива лишь человека? Это вопрос чистой схоластики. Но то, что в недрах сознания и тех и других заключен мрак, сомнений не вызывает.

Для Анатома мрак был родной стихией.

* * *

— Выключи ультрафиолет, че-ло-век!

— Сейчас закончу и выключу.

Только после того как Анатом полностью завершил потрошение, ультрафиолетовые светильники погасли и Высшая вампирша смогла зайти в операционный бокс. Недовольно потянула обеззараженный страшным для нее излучением воздух, прищелкнула языком — у вампиров это означает раздражение.

— Все копаешься во внутренностях?..

— Да.

Высшая вампирша настолько презирала этого тщедушного че-ло-ве-ка, насколько и боялась его. Точнее — она не боялась никого и ничего, однако испытывала перед ним необъяснимую робость. И это чувство рождало раздражение.

— Сделал «Essentia Gemata»?

Палач кивнул, чуть ли не лопаясь от гордости. Это тоже было одно из его жутких открытий. Плазма крови Высшего вампира при инъекции обычному вампиру вызывала у последнего резкий прилив сил, ускоряла регенерацию и обостряла на несколько порядков нейронную активность нечеловеческих мозгов обычных кровососов.

При этом страшная «Essentia Gemata» буквально высушивала обычных вампиров, доводила их до исступления и очень сильно повышала агрессивность. Если обычные кровососы отличались повышенной сверх всякой меры агрессивностью и просто дурели от вида крови, то подопытные, испытавшие на себе действие «Essentia Gemata», напоминали двуногих родственников белой акулы!

И тем не менее обычные упыри чуть ли не дрались за право инъекции! Всем хотелось стать еще более смертоносным и неуязвимым.

— Вот твоя отрава. Но нужно еще.

— Хорошо.

Высшая вампирша уселась в кресло, Анатом бросил ей из холодильника несколько пакетов с кровью. Кровожадное исчадие молниеносно сорвало колпачок и впилось в наполненный железопорфириновой субстанцией полиэтилен. Вампирша раздраженно защелкала языком: ей не нравились антикоагулянты и консерванты, которые давали металлический привкус.

Тем временем Анатом развил бурную активность. Воткнул в вены Высшей вампирши иглы, зафиксировал на предплечьях белыми стерильными пластырями, подключил системы для гемоперфузии, [10]подсоединил трубки к циркулярным насосам. Достал еще несколько полиэтиленовых пакетов с кровью, часть передал вампирше, а часть повесил на штатив и провел от них трубки систем для гемоперфузии. И нажал клавишу пуска.