Космический Апокалипсис - Аластер Рейнольдс Страница 27

— Сойдет, — ответила Вольева, не слишком довольная, что женский голос так легко определил русскую ржавчину, осевшую на ее норте.

— Тогда перехожу на норт. Кроме незначительных последствий глубокого сна я не нашла ни церебральных имплантатов, ни экзосомных нарушений. Нужно ли вам временное вживление для продолжения нашего интервью?

— Дай свое лицо на экран.

— Отлично.

Под краем шлема возникло лицо. Лицо женское, с незначительной монголоидной примесью. Волосы подрезаны коротко, как у Вольевой. Она решила, что чиновник, говорящий с Хегази, обязательно мужчина, усатый, темнокожий и явный химериец — словом, похож на Хегази.

— Назовите себя.

Вольева представилась.

— Последний раз посетили нашу Систему в… минуточку… — глаза женщины опустились, — восемьдесят пять лет назад. В 2461 году. Я не ошиблась?

Чувствуя, что она делает что-то не то, Вольева приблизила лицо к экрану.

— Конечно, ты права. Ты ведь запись, сделанная на уровне гамма. А теперь прекрати валять дурака и переходи к делу. Я веду торговые операции, и каждая лишняя секунда, на которую ты меня задержишь, — это лишняя секунда платы за стоянку возле той кучи собачьего дерьма, которую вы именуете планетой.

— Ваша грубость отмечена, — сказала женщина, будто делая запись в невидимом блокноте. — Для вашего сведения: многие архивы на Йеллоустоне весьма неполны по ряду разделов благодаря беспорядкам во времена Эпидемии. Когда я задаю вам вопросы, то делаю это еще и потому, что хочу проверить неподтвержденные записи, — она немного помолчала. — Между прочим, моя фамилия — Вавилова. Я сижу с чашкой дрянного кофе и с последней сигаретой в офисе, где гуляют сквозняки, уже восьмой час из своей десятичасовой смены. Мой босс решит, что я спала, если я сегодня не заверну обратно десяток приезжих. Пока я нашла лишь пятерых. Через два часа я должна уйти, а мне еще предстоит выполнить эту квоту. Так что, пожалуйста, следите за своими нервами, — она затянулась и выдохнула клуб дыма прямо в лицо Вольевой. — Так что, будем продолжать?

— Извините, я думала… — сказала Вольева, — … разве у вас для такой работы не используются записи?

— Было такое счастливое время, — со вздохом произнесла Вавилова, — но с ними та беда, что они пропускают к нам слишком много всякой дряни.

Из таможенной сферы Вольева и Хегази на лифте величиной в дом спустились в одну из четырех спиц «карусели». Их вес нарастал, пока они достигли обода. Здесь сила тяжести равнялась йеллоустонской, каковая не слишком сильно отличалась от земной, принятой среди Ультра.

«Новая Бразилия» делала виток вокруг Йеллоустона за четыре часа по орбите, исключавшей попадание «карусели» в так называемый Пояс Ржавчины — кольцо обломков и мусора, возникшее после Эпидемии. «Карусель» имела десять километров в диаметре и одиннадцать сотен метров в ширину, причем основная жизнь сосредотачивалась в зоне «обода». Здесь были рассыпаны городки, крохотные деревушки и создан ландшафт типа бонсай с искусными перелесками, лазурными горами с ледяными шапками и врезанными между ними обрывистыми долинами. Все это должно было создавать иллюзию перспективы. Округлая крыша над вогнутой поверхностью колеса была прозрачной и поднималась на полкилометра вверх. По ее поверхности были уложены металлические рельсы, с которых свешивались искусственные облака. Форму облаков подбирал компьютер в соответствии с планируемыми погодными условиями. Облака содействовали и изменению перспективы в этом вогнутом мире. Вольевой они казались вполне реальными, но это потому, что настоящие облака она видела только сверху.

Из лифта Вольева и Хегази вышли на террасу, лежавшую над главным населенным пунктом «карусели» — Рим-тауном. Это была группа домов, расположенных между двумя обрывистыми склонами долины. Глазам было больно смотреть на этот разнобой архитектурных стилей, возникших благодаря чехарде арендаторов домов, сменивших друг друга за годы существования «карусели». На земле стояла очередь рикш, дожидавшихся пассажиров. Один из самых близких к началу очереди пил ананасный сок из банки, вставленной в специальный поддон, приваренный к оглобле повозки. Хегази протянул рикше бумажку, на которой был написан адрес — куда ехать. Рикша пробежал ее своими черными, близко посаженными глазами, затем пробурчал что-то, означавшее согласие. Вскоре они уже влились в поток электрических и педальных машин. Те старались обогнать друг друга, создавая невероятную сутолоку, а пешеходы вклинивались в каждый наметившийся просвет между машинами.

Почти половину людей на улице составляли Ультранавты. Их было легко отличить по бледности, худобе, шегольскому увеличению некоторых частей тела, любви к черным оттенкам в кожаной одежде, квадратным километрам всяческих украшений и татуировок, а также профессиональным трофеям. Никто из попавшихся на глаза Вольевой Ультра не был истинным химерийцем, возможно, за исключением Хегази, который по своим размерам, вероятно, входил в пятерку самых крупных мужчин «карусели». Большинство носило прически по моде — густые косички или пряди, символизирующие число погружений в глубокий сон. Многие делали разрезы в одежде, чтобы стали видны протезы рук или ног. Вольевой пришлось себе напомнить о том, что и она принадлежит к этой субкультуре.

Ультранавты, конечно, не единственная категория людей, постоянно путешествующих в космосе. Пираты, например, составляли среди них достаточно заметную долю, насколько могла судить Илиа. Их бесспорно можно было считать жителями космоса, но в составы команд межзвездных кораблей они записывались редко, и внешне весьма отличались от похожих на привидений Ультра с их локончиками, косичками и старинными лексическими оборотами. Были и другие. Ледовые скитальцы, отколовшиеся от Пиратов, в психическом отношении были кондиционированы для перенесения одиночества, а потому чаще всего использовались для работы в поясах Куйпера, и отличались тем, что непоколебимо стояли друг за друга и ни с кем не смешивались. Жабраки — люди, измененные для пребывания в воде, — могли дышать растворенным в ней воздухом. Они работали в командах кораблей, ходивших на малые расстояния, но с большими перегрузками. Их было много в полицейских силах Системы. Некоторые Жабраки настолько отвыкли от обычного способа дыхания, что их, когда они не работали, перевозили в огромных роботизированных баках, предназначенных, вообще-то говоря, для перевозки рыбы.

Наконец, были еще Конджойнеры — потомки одной экспериментальной группы с Марса, которые систематически усиливали свои умственные способности, заменяя живые клетки механизмами, до тех пор, пока не произошло скачкообразное и странное изменение. В считанные годы они достигли совершенно непредставимого уровня мышления, но в процессе подобного преобразования им пришлось пережить страшную, хотя и короткую, войну. В толпе они сразу угадывались: недавно они с помощью биоинженерии обзавелись большими и очень красивыми черепными гребнями с перфорацией, чтобы сбрасывать часть жара, генерируемого работающими в мозгу механизмами. В последнее время их стало меньше, но тем больше внимания они привлекали, когда появлялись. Были и другие фракции или расы людей — в частности, Демаристы, которые иногда причисляли себя к Конджойнерам, но все знали — только настоящие Конджойнеры умеют строить машины, дающие кораблям возможность идти со скоростью света.