Молчаливые боги. Мастер печали - Джастин Колл Страница 27

Эдра закатил глаза:

– Ты шутишь.

Нарах гневно сплюнул на пол:

– Я предельно серьезен! Это вы любите поиграться в мастеров и аватаров, а я для этого слишком стар. Иначе стал бы древним еще лет пятьдесят назад.

Сердце у Аннева заколотилось еще сильнее, однако он умудрялся держать себя в руках: глядел то на Нараха, то на Эдру, не подавая виду, что умирает от страха.

Нарах принялся выворачивать карманы. Подошел Дюварек:

– Что он делает?

Терпение Эдры иссякало на глазах.

– Мало того что жезлы он так и не нашел – вдобавок еще и кристалл умудрился потерять!

– Но он ведь только что держал его в руке, я собственными глазами видел, как он осматривал девушек. – Дюварек повернулся к Нараху. – Может, ты его в сундук уронил?

Нарах покосился на мастера теней, открыл было рот, чтобы возразить, но тут же снова закрыл и опустил глаза на стоящий у его ног черный короб.

– Навряд ли такое возможно… – задумчиво протянул он, почесывая заросшую жесткой щетиной щеку.

Но все равно нагнулся и откинул крышку сундука.

Вооружившись жезлом восстановления, он принялся копаться в черно-золотых палочках. Вдруг на самом дне блеснула белая матовая поверхность камня.

– Надо же, – промычал Нарах, подцепил кристалл за кожаный ремешок и извлек из сундука. – Должно быть, я и правда его уронил.

Мастер поднес кристалл к правому глазу, глядя прямо в центр. Камень тут же замерцал и сделался прозрачным, как слеза.

Аннев осторожно завел левую руку за спину, стараясь не привлекать к себе внимания.

«Пожалуйста, Одар. Всеотец, умоляю Тебя. Пусть Нарах не увидит мою руку. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».

Аннев слушал бешеный стук сердца и лихорадочно соображал: нужно что-то придумать, все что угодно, лишь бы Нарах не посмотрел на него через этот свой кристалл!

– А как он работает, мастер Нарах? – выпалил он вдруг, старательно изображая неподдельный интерес. – Его любой может использовать или только тот, у кого талант к магии?

Нарах, засопев, убрал камень от глаза.

– Естественно, любой. Уж я-то точно лишен каких бы то ни было магических талантов, – заявил он таким тоном, будто Аннев только что выдал несусветную чушь.

Оно и понятно: человека, обнаружившего хоть какие-то способности к магии, тут же клеймили как дитя Кеоса и забивали камнями до смерти. Или оставляли в Чаще привязанным к дереву, на корм дикому зверью.

Мастер Нарах протянул кристалл Анневу.

– Смотреть нужно в середину, через тонкую часть, – объяснил он, польщенный неожиданным вниманием. – Тогда камень станет прозрачным… да, все верно. А теперь посмотри на сундук. Что ты видишь?

Аннев с прижатым к глазу камнем опустил голову и увидел, что жезлы оцепенения испускают извивающиеся струйки фиолетового дымчатого света. Они наполняли сундук до краев и даже просачивались сквозь стенки.

– Ничего себе, – восхитился Аннев, на сей раз совершенно искренне.

Нарах кивнул и вытянул руку, ожидая, что Аннев отдаст ему артефакт. Но Аннев не торопился.

– А стюарду Маркою, случайно, не нужна помощь с поисками?

Нарах опустил руку, обдумывая вопрос.

– Вообще-то…

– Ты победил в состязании, – не выдержал Дюварек. – Так что наслаждайся, а работу стюарда оставь стюарду.

– Это обязанность песочников, Аннев, – поддержал Эдра. – Дай мастеру Нараху себя осмотреть и убирайся.

Аннев стиснул зубы и нехотя протянул камень Нараху. Мастер тайн поднес артефакт к глазу.

– Вытяни руки по швам, будь добр.

Подчиняясь его просьбе, Аннев медленно вынул из-за спины левую руку – и вдруг его осенило.

– Вы могли бы осмотреть через камень храм – вдруг увидите жезлы!

Нарах снова опустил камень и нахмурился:

– А что, отличная мысль, служитель Аннев. Не уверен, правда, что с этого расстояния мне удастся что-то разглядеть, и все же… Хм.

Нарах, прижав камень к глазу, отвернулся от Аннева и уставился вглубь зала. Не прошло и пары секунд, как на сморщенном лице мастера тайн заиграла довольная улыбка. Не опуская артефакта, он закричал:

– Маркой, идиот! Третий ряд, слева. Да… Нет, у тебя это справа. Третий с конца. Да.

Аннев почти затрясся от облегчения, когда Маркой поднял валявшийся на полу жезл.

– Посох Одара! – просиял Нарах. – И как только я сам до этого не додумался? А вон и второй. Прекрасно.

Аннев уже натягивал на руку перчатку.

– А теперь вон отсюда, – скомандовал Эдра.

Аннев поклонился, все еще не веря в свою удачу. Во рту скопилась горькая слюна. Сглотнув, Аннев непринужденной походкой направился к обитым железом дверям. Отворив их, он тут же отскочил назад, уступая дорогу мастеру расчетов. Мастер заглянул в зал и, махнув рукой, забрызганной мелкими чернильными каплями, крикнул:

– Дюварек! Приведи-ка себя в порядок. Вечером отправляешься в Банок с Кейишем.

Аннев, замешкавшийся на пороге, услышал, как Дюварек устало застонал:

– Сегодня же первая ночь Регалея, Карбад! Банок может и подождать.

Карбад покачал головой:

– Не может. Янак заполучил темный жезл.

Дюварек ругнулся.

– Ладно. Только сначала дай перекусить, у меня за весь день ни крошки во рту не было.

Мастер теней вышел за Карбадом.

Аннев с чувством огромного облегчения выскользнул за мужчинами. Он подтянул перчатку и медленно пошел по коридору, изо всех сил стараясь сохранять спокойный вид. Однако едва завернул за угол, как тут же припустил во весь дух, желая поскорее покинуть эти мрачные стены.

А пока он мчался по тускло освещенным залам, полагаясь на память и интуицию, лихорадочно прокручивал в памяти недавние события. Поразительно, как быстро пролетел этот день, прожитый им на сплошном адреналине. Он спас Лема, победил Фина, потом его предал Терин, а в конце он прикоснулся к Маюн. А еще выиграл какое-то таинственное преимущество в завтрашнем Испытании суда. И хотя ему не помешало бы поесть и отдохнуть, но от возбуждения он совсем не чувствовал усталости.

Аннев в одно мгновение пересек главный зал. Что ж, обед с Содаром он уже пропустил, но занятия сегодня закончились раньше обычного, и старик его еще не ждет, так что будет ему сюрприз.

Юноша пробежал через последний коридор со сводами – внутренние и внешние двери оказались распахнуты настежь, – и, скользя по вытертым ступеням, спустился на центральную площадь Шаенбалу.

Вынырнув из тени громадного здания, Аннев очутился в знакомом мире, полном привычных видов и запахов. В этом мире он обладал двойным положением – и служителя Академии, и помощника священника в часовне, и это ему очень нравилось. Не столько потому, что работа в качестве последнего приносила кое-какие приятные плоды. Главное, ему – единственному из учеников – была доступна маленькая привилегия: ежедневный путь от Академии до часовни Содара – короткое, но такое восхитительное путешествие!