Кровь мага - Дэвид Хаир Страница 27

Трясясь, девушка не выпускала руку отца, с которого ручьями лился пот. Она не могла оторвать глаз от человека в капюшоне. Это он? На нем была кремовая мантия, а вот лицо под его капюшоном разглядеть было невозможно. Кремовый и белый были цветами траура, а он надел их на обручение. Что это – оскорбление или просто невежество? В руках он держал эбеновый посох с металлическим набалдашником, украшенный серебром. Был ли он волшебным? Правда ли этот человек – ядугара, волшебник? Правда ли он – Антонин Мейрос из легенд? С каждым мгновением страх девушки усиливался.

Когда Испал повел ее вперед, она почувствовала, что на них устремлены взгляды всех соседей. Испал обменялся с человеком в капюшоне несколькими словами, однако они говорили так тихо, что она не могла ничего разобрать. Если старик ей что-то и сказал, то Рамита этого не услышала. Убрав с ее лица вуаль, сухая рука приподняла ее подбородок. Девушка глядела в капюшон, под которым красный драгоценный камень пульсировал подобно глазу демона. Она издала тихий вздох. Ей захотелось броситься бежать так сильно, что она чуть не упала, однако рука Испала крепко держала дочь.

Хорошая девочка.

Говоривший в ее разуме чужой голос звучал тепло и одобрительно, однако Рамита едва не закричала от страха.

– У нее красивое лицо, – сказал человек вслух на лакхском. Его голос казался древним и увядшим. – Ты делаешь это добровольно, девочка?

– Ага-а, – выпалила Рамита.

Она сумела разглядеть под капюшоном бледное, покрытое морщинами лицо и клочковатую белую бороду. Жутковатое зрелище.

Капюшон повернулся к ее отцу, и Рамита смогла вдохнуть.

– Очень хорошо, мастер Анкешаран. Она подойдет. Начнем церемонию.

Похоже, этот человек считал, что все произойдет сейчас.

Испал покачал головой:

– Ох нет, сахиб. Нужно все подготовить. Моему гуру были посланы знаки. Все произойдет за день до Священного Дня.

– Исключено! – просипел ядугара. – Я должен немедленно вернуться на север.

Лицо Испала приняло беспомощно-извиняющееся выражение, которое Рамита часто видела, когда он торговался на рынке, и девушка внутренне подивилась выдержке отца.

– Ох нет, сахиб. Церемония должна пройти так, как сказал гуру Дэв. Это традиция.

Мейрос повернул свой казавшийся пустым капюшон к Викашу.

– Это так?

– О да, сахиб.

Мейрос раздраженно фыркнул.

– «О да, сахиб, ох нет, сахиб», – пробормотал он, а затем тяжело вздохнул. – Очень хорошо. Мастер Викаш, займитесь приготовлениями. Все должно согласовываться с капитаном Кляйном. Это ясно?

– О да, сахиб.

Вновь фыркнув, Мейрос огляделся:

– Есть ли еще какой-то ритуал, который следует провести здесь?

Испал, похоже, был в смятении. Он сделал знак гуру Дэву. Они вполголоса о чем-то поспорили и затем во двор вынесли поднос с изображением Парвази и Сив-лингамом ^[5]. Гуру Дэв окунул палец в чашу с киноварью и, прикоснувшись ко лбу Рамиты, оставил на нем знак бинди. Затем он в нерешительности замер при виде рубина на лбу Мейроса.

– Довольно, – послышался свистящий голос. – У меня нет на это времени. Я считаю нас помолвленными. Ты согласна, девочка?

Вздрогнув, Рамита поняла, что он обращается к ней.

– Ага-а. В смысле, да, господин, – пролепетала девушка, не смея ему возразить.

– Значит, мы закончили? – спросил Мейрос вялым, но в то же время раздраженным голосом.

Испал поклонился.

– Да, мастер, – ответил он, запинаясь. – Выпьете с нами чая? Мы приготовили…

– Думаю, нет. Хорошего дня, мастер Анкешаран.

С этими словами он удалился так же быстро, как и пришел. На улице осталась лишь толпа любопытных, обсуждавших увиденное и задававших вопросы: «Кто он? Как выглядит? Ты его видел? А я – видел. Он – принц из Локистана, как я тебе и говорил! Ну, я видел…»

Какое-то мгновение Испал стоял, пошатываясь и покусывая губу.

– Ну, полагаю, он привык к чему-то получше, – сказал он Тануве, которая с обиженным видом стояла с другой стороны стола, ломившегося от сказочных яств, приготовленных ею, Рамитой и Пашинтой в течение двух дней. – Как вскоре привыкнешь и ты, – добавил он шепотом, обращаясь к дочери.

Рамита вся тряслась, пылая гневом из-за того, что старик просто ушел, проявив неуважение к чувствам ее семьи и даже не задумавшись о том, сколько души и труда вложено в поистине райские кушанья. Эти феранги вообще способны к сопереживанию? Какое бесстыдство! Рамита сверкнула на отца глазами.

– Мне он показался грубым, – сказала она прямо, и Испал поморщился. – Грубым и невежественным. Он мне не нравится.

Раздосадованная девушка удалилась прочь, ища уединения в своей комнате.

Где же ты, Казим? Разве ты не прилетишь ко мне, взмыв над крышами домов подобно Хану-Обезьяне, чтобы спасти меня от злого короля демонов? Где ты, Казим? Почему не придешь ко мне?