Змеиная пустошь. Секрет подземелья - Крис Риддел Страница 27

Вода обволакивала его тело, обнимала, ласкала; горячая, но теперь уже не обжигающая. Мика присел рядом с Илаем на уступ, выдолбленный в стене бассейна, и закрыл глаза; казалось, будто он – плоскозмей, греющийся на скале в середине лета; жар мягко согревал, проникал вглубь, успокаивая боль от синяков и ушибов.

– Вот, – сказал Илай, протягивая Мике широкий плоский брусок бледно-жёлтого мыла. – Я нашёл его тут, в сторонке.

– Спасибо, – отозвался Мика.

Мыло отливало жемчугом, пахло дёгтем и миндалём. Мика намылил шею, подмышки, ноги и волосы, чувствуя, как стягивается кожа, а затем опустился под покрытую пеной поверхность воды, чтобы смыть с себя всё. По воде вокруг растекались молочно-коричневые пятна: грязь, неделями въедавшаяся в кожу, теперь плавала на поверхности.

– Хорошо, не правда ли? – раздался дрожащий надтреснутый голос.

Мика и Илай удивлённо обернулись и увидели старика, показавшегося из густого пара в дальнем конце бассейна. Над водой была видна лишь его голова, которую облепляли жидкие седые волосы; глубоко посаженные глаза мигали с интересом.

– Ну, что скажете? – спросил он снова. – Хорошо смыть с себя грязь прошлого.

– Редкое удовольствие в середине зимы, – ответил Илай, и Мика согласно кивнул мужчине, который одарил его лучезарной улыбкой.

– Только не здесь, в Глубокодоме, – сказал старик, шагнув вперёд, и под его торчащим подбородком заколебалась вода. – В Глубокодоме вы можете принимать ванну хоть каждый день, если желаете. – Он запрокинул голову и хихикнул. – Вот я, брат Абсолом, желаю! Я чаще всех отмачиваю свои старые кости в горячем источнике, хотя не припомню, чтобы видел вас здесь раньше.

– Меня зовут Мика, а это Илай, – с улыбкой сказал Мика. – Мы только что пришли в Глубокодом. Мы…

– Просто отдохнём ночку-другую, пока погода не улучшится, – перебил Илай, бросив на Мику взгляд, дававший понять, что не стоит слишком откровенничать с незнакомцем.

– Рад познакомиться, брат Мика, брат Илай, – сказал Абсолом с сияющими глазами. – И всё же послушайтесь совета старого резчика по кости, который видел больше сезонов в Высокой стране, чем многие из ныне живущих, – продолжил он, пристально глядя на Илая. – Странствовать в середине зимы так же глупо, как совать голову в силки. Останьтесь до оттепели, не откажитесь от радушного приёма, что предлагает вам пророк.

– Килиан, – сказал Мика.

– Конечно. – Абсолом утвердительно кивнул. – Брат Килиан – настоящий каменный пророк. Он заботится обо всех в Глубокодоме, защищает нас. Благодаря брату Килиану у нас есть всё необходимое, и нам совершенно нечего бояться. Единственное, что он просит взамен, – это послушание.

– Послушание, – повторил Илай, поворачиваясь и пробираясь к дальнему концу бассейна, где вода была горячее всего. – Боюсь, эта цена может оказаться слишком высокой.

– Не для такого старого скитальца, как я, – усмехнулся Абсолом. – Я побывал в стольких передрягах, принял столько ударов, что все и не упомнишь, и мои шрамы тому доказательство. – Он встал, и Мика увидел множество ровных и рваных линий, исполосовавших его грудь. – Но с тех пор, как я очутился в Глубокодоме, пророк защищает меня от невзгод, и за это я с радостью выполняю его указания…

– Как и все мы, брат Абсолом, – раздался тихий голос.

Мика увидел Кару, стоявшую у входа в пещеру. Она вошла со стопкой чистой одежды, положила её на каменную лавку рядом с грязной одеждой Мики и Илая и удалилась.

Мика вышел из воды, ощущая приятное тепло, и стряхнул капли с рук и ног. Подойдя к лавке, он взял льняное полотенце и как следует вытерся. Затем натянул на себя хрустящую свежую майку. Материал оказался нежным, он пах свежестью, как сено, или как дождь. Мика уже и не помнил, когда в последний раз его кожи касалось что-то такое же чистое, и испытывал восторг от этого ощущения.

Илай тем временем взял своё полотенце, вытерся и отложил его в сторону.

Мика взял аккуратно сложенные домотканые штаны и натянул на себя. Затем надел фланелевый жилет. Он застёгивал пуговицы, наслаждаясь прикосновением к мягкому облегающему материалу. Но когда Мика потянулся за своими ботинками, его взгляд упал на Илая, и юноша замер.

Скалолаз не притронулся к чистой одежде; он натягивал свой старый наряд: потёртые штаны, жилет из змеиной шкуры и тяжёлую куртку. Когда он заметил, что Мика наблюдает за ним, он тоже остановился.

– Я не очень-то готов выглядеть как один из послушников брата Килиана, – сказал Илай. – Как бы мягко они ни стелили.

Мика покраснел и, взяв ботинки, уселся на каменную лавку. В свежевыстиранной одежде он выглядел как все в Глубокодоме, тут уж не поспоришь. И всё же он не мог заставить себя надеть перепачканную одежду с кислым запахом, в которой пришёл сюда. Он натянул свои ботинки. Хоть они остались – старые, потрёпанные, напоминавшие о трудном пути, который они с Илаем прошли вместе.

Илай тоже надел ботинки, затем собрал старые вещи Мики и спрятал себе в рюкзак.

– Я сохраню их для тебя, парень, – сказал скалолаз. – Но уважь меня, держи хотя бы вот это под рукой. – Илай протянул Мике рогатку и свой старый нож, который Мика засунул за ремень новых брюк.

– Я так и сделаю, Илай, – заверил Мика, хоть ему и было сложно поверить, что здесь, в Глубокодоме, где их приняли с таким радушием, это оружие может ему понадобиться.

Будто в ответ на его мысли от входа в пещеру донеслись слова Кары.

– Брат Абсолом – нежная душа, – сказала она сладким голосом, заглянув в пещеру убедиться, оделись ли они. – И один из наших любимых старейшин.

Мика отбросил со лба прядь спутанных влажных волос и поднял голову.

– Тебе не помешало бы постричься, – сказала Кара и тут же покраснела.

Она вошла в пещеру, приблизилась к нему и стала рыться в карманах своей юбки. Оттуда она достала костяной гребень и ножницы, а затем набросила Мике на плечи влажное льняное полотенце.

– Сиди спокойно, – сказала девушка.

Мика закрыл глаза и с удовольствием ощутил, как змеиная кость начала скрести по коже головы. Он наслаждался прикосновениями Кары, которая расчёсывала ему волосы, распутывая свалявшиеся пряди.

– У тебя хорошие волосы, – робко заметила она. – Густые и вьющиеся.

Теперь настала очередь Мики покраснеть; Кара же принялась за работу: она приподнимала прядь за прядью гребнем и подрезала волосы, делая их короткими и ровными по всей голове. Илай наблюдал за этим с каменной лавки напротив. Остриженные волосы падали на пол, а Мика вспоминал, когда последний раз стригся.

Тогда он сделал это сам. Он только пришёл в пустошь из долины. Было лето и, обливаясь потом из-под своей взъерошенной копны волос, он опустился на колени возле ручья, сунул голову в холодную воду и отрезал себе волосы ножом. Он смотрел, как пряди уплывают, кружась в бурлящем потоке, и ему казалось, будто это закрывается дверь в его прошлое.