Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания - Диана Гэблдон Страница 26

– Сюда! – прокричал Уильям, разворачивая лошадь и размахивая эспонтоном. – Олсон, Джеффрис, в обход! Когда подойдете поближе, заряжайте и стреляйте!

Двое из его роты побежали, на бегу надкусывая бумажные патроны, но их уже опередили гессенцы в зеленых мундирах: наемники хватали американцев за ноги, стаскивали с плюща и добивали прикладами на земле.

Уильям развернулся и поскакал в другую сторону – взглянуть, что происходит перед домом, и выехал из-за угла как раз в тот миг, когда из открытого окна верхнего этажа вылетел британский артиллерист и тяжело шлепнулся на землю, нелепо подвернув под себя ногу. Он лежал, истошно крича от боли. Один из солдат Уильяма бросился к нему, схватил за плечи, но его тут же подстрелили из окна, и он упал, обмякнув, а его шляпа укатилась в кусты.

Остаток дня они провели возле этого фермерского дома. Четыре раза американцы атаковали; дважды им удавалось одолеть засевших в доме и ненадолго захватить орудия, но оба раза свежие британские войска выбивали их из здания и отгоняли прочь либо убивали на месте. Уильяму не удалось подойти к дому ближе чем на двести ярдов, но один раз он все же успел выставить своих людей перед домом как раз во время очередной ожесточенной вылазки американцев, одетых, как индейцы, и вопящих, словно банши. Один из них поднял длинноствольную винтовку и выстрелил в Уильяма, но промахнулся. Уильям выхватил палаш, намереваясь прикончить мятежника, но тот вдруг упал ничком, сраженной чьей- то пулей, и покатился вниз по пригорку.

Повстанцы, за которыми гнались британские войска, уже скрылись за дальним углом дома, и Уильям попытался подогнать лошадь ближе, чтобы взглянуть, мертв тот человек или нет. Однако мерину эта затея совсем не понравилась. Он привык к ружейным выстрелам, но грохот артиллерии его пугал. К несчастью, именно в этот миг прогремела пушка, и мерин, прижав уши, рванул вперед.

В одной руке Уильям все еще держал палаш, а поводья свободно намотал на другую, и, когда лошадь внезапно дернулась влево, его вышибло из седла. Правая нога Уильяма выскользнула из стремени, и его отшвырнуло в сторону. Едва сообразив выпустить из рук меч, он приземлился на одно плечо и перекатился на бок.

Благодаря бога за то, что левая нога не застряла в стремени, и одновременно проклиная лошадь, Уильям, перемазанный в траве и грязи, с трудом встал на четвереньки. Сердце отчаянно колотилось.

Из дома больше не стреляли – должно быть, американцы в очередной раз ворвались внутрь и схватились врукопашную с артиллеристами. Уильям выплюнул забившуюся в рот грязь и начал осторожно отползать, понимая, что иначе в него могут попасть из окон верхнего этажа. Вдруг слева на мокрой траве он увидел того самого американца, который пытался его застрелить. Бросив опасливый взгляд на дом, Уильям пополз к неподвижному человеку, лежавшему лицом вниз. Уильяму захотелось увидеть его лицо, хотя он и сам не знал, зачем. Встав на колени, он приподнял тело за плечи и перевернул.

Вне всяких сомнений, человек был мертв – убит выстрелом в голову. Глаза у него запали, рот открылся, а тело казалось каким-то странным: тяжелым и обмякшим. На мятежнике было что-то вроде военного мундира, и на деревянных пуговицах Уильям заметил выжженную надпись: «ПАТ». Она явно что-то означала, но мысли путались в его голове, и он ничего не соображал. Бережно положив мертвеца обратно на траву, Уильям поднялся и на негнущихся ногах пошел за своим палашом.

На полпути он замер, развернулся и пошел назад. Опустившись на колени возле мертвеца, Уильям похолодевшими пальцами закрыл ему глаза от дождя, чувствуя в желудке ноющую пустоту.

* * *

К всеобщей радости, в тот вечер встали биваком. Установили полевые кухни, подвезли фургоны с продовольствием, и вскоре сырой воздух наполнили ароматы жареного мяса и свежего хлеба. Едва Уильям присел, чтобы поесть, как перед ним, словно вестник судьбы, возник Перкинс и виновато сообщил, что генерал Хау велел незамедлительно явиться к нему. Уильям прихватил с собой краюху хлеба с дымящимся куском жареной свинины и, жуя на ходу, отправился в штаб.

В штабе три генерала и все штабные офицеры обсуждали итоги дня. Генералы сидели за маленьким столом, заваленным грудами депеш и наспех нарисованными картами. Уильям отыскал местечко среди офицеров, которые почтительно стояли у стен просторной палатки.

Сэр Генри доказывал, что нужно атаковать Бруклинские высоты, как только наступит утро.

– Мы легко выбьем оттуда мятежников, – сказал Клинтон, показывая на депеши. – Они уже потеряли половину людей, если не больше, да их и с самого начала было немного.

– Легко не получится, – заметил милорд Корнуоллис, скривив толстые губы. – Вы же видели, как они сражаются! Да, мы могли бы их выбить, но какой ценой? А вы что скажете, сэр?

Он почтительно повернулся к Хау. Тот сидел, поджав губы, которые сейчас почти исчезли, и лишь тонкая бледная линия напоминала об их существовании.

– Я не могу позволить себе еще одну такую победу, как эта! – резко ответил он. – А если бы и мог, то не желаю!

Генерал перевел взгляд со стола на молодых офицеров у стены.

– Я потерял всех людей из своего штаба на том треклятом Холме в Бостоне, – уже спокойнее произнес он. – Двадцать восемь человек. Всех до единого.

Глаза генерала задержались на Уильяме, самом юном из всех присутствующих младших офицеров. Хау покачал головой и повернулся к сэру Генри:

– Нужно прекратить боевые действия.

Уильям понимал, что сэр Генри недоволен, но тот просто кивнул.

– Предложить перемирие?

– Нет, – коротко сказал Хау. – Вы сами сказали, что они потеряли почти половину своих людей. Только сумасшедшие будут воевать без причины. Они… Эй вы там, сэр! У вас есть какие-нибудь соображения?

Уильям вдруг понял, что вопрос Хау адресован именно ему, так как генерал вперил в него взгляд своих круглых глаз, пронзающий, словно заряд дроби.

– Я… – начал было Уильям, тут же спохватился и встал навытяжку. – Да, сэр! Теми мятежниками командует генерал Патнэм. Там, у ручья.

Уильям замялся и осторожно добавил:

– Он… он, возможно, не сумасшедший, однако прослыл упрямцем.

Хау помолчал, сощурив глаза.

– Упрямец, – повторил он. – Да, должен признать, что это верно.

– Он ведь был одним из командиров при Бридс-Хилл, не так ли? – вмешался лорд Корнуоллис. – И американцы сбежали оттуда довольно быстро.

– Да, но…

Уильям осекся, оцепенев под пристальными взглядами всех трех генералов. Хау нетерпеливо кивнул, требуя, чтобы он продолжил.

– Со всем уважением, милорд, – произнес Уильям, радуясь, что его голос не дрогнул. – Я… я слышал, что американцы в Бостоне отступили только после того, как расстреляли все боеприпасы до последнего патрона. Думаю… это не тот случай, сэр. А что касается генерала Патнэма… Там, на Бридс-Хилл, за ним никто не стоял.