Крест и Король - Гарри Гаррисон Страница 26

Это была девушка, с которой он расстался на болоте, встречающая закат своей жизни. Или могла быть она. Это мог быть и кто-то еще: Шеф подумал о матери Годивы, ирландской рабыне, которую его приемный отец Вульфгар взял в наложницы, а потом, когда жена приревновала, продал, разлучив с ребенком. Но были и другие, много-много других. Мир был полон отчаявшихся старух, да и стариков, из последних сил старающихся умереть тихо и не привлекая внимания. Все они слягут в могилы и исчезнут из памяти. Все они когда-то были молодыми.

От этого видения на Шефа накатила волна такой безнадежности, которой он никогда не испытывал раньше. И все же было в этом что-то странное. Эта медленная смерть может произойти через много лет в будущем, как он сперва подумал, когда вроде бы узнал женщину. Или она могла произойти в прошлом, много лет назад. Но на мгновение Шеф, кажется, понял одну вещь: старая женщина, молящая на соломенной подстилке о незаметной смерти, была им самим. Или это он был ею?

* * *

Проснувшись как от толчка, Шеф испытал чувство облегчения. Все кругом тихо спали под своими одеялами. Он медленно выдохнул и постепенно расслабил напряженные мышцы.

* * *

На следующее утро они почти сразу вышли из болот. Только что они пробирались в густом холодном тумане среди черных омутов и неглубоких канав, которые, казалось, никуда не текли; затем земля под скудным травяным покровом пошла вверх, и взгляду Шефа предстала уходящая к горизонту дорога Великой Армии, по которой взад-вперед сновали путники. Шеф оглянулся назад и увидел, что Дитмарш, как одеялом, укрыт туманом. На солнце он рассеется, а в сумерках опустится опять. Неудивительно, что дитмаршцы живут впроголодь и не ждут незваных гостей.

Шефа также удивили перемены, произошедшие с его спутниками, когда они вышли на дорогу. На болотах они казались спокойными и уверенными, готовыми посмеяться и над всем миром, и над ближайшими соседями. Здесь же они прятали головы под крыло и боялись обратить на себя внимание. Шеф обнаружил, что он один держится с высоко поднятой головой, а все остальные сутулятся и сбиваются в кучу.

Вскоре их догнала ватага всадников, десять или двенадцать человек с навьюченными лошадьми, соляной обоз, направляющийся на север, к полуострову Ютландия. Проезжая мимо, они переговаривались на языке норманнов.

– Вон, смотри, утконогие вылезли из болот. Куда они тащатся? Смотри, один высокий, должно быть, мамашка его согрешила. Эй, болотные, вам чего надо? Лекарство для прыщавых животов?

Шеф улыбнулся самому громкому насмешнику, а затем откликнулся на хорошем норманнском языке, которому научился от Торвина, а затем от Бранда с его командой.

– Что бы ты об этом знаешь, ютландец! – он преувеличивал гортанную хрипоту диалекта Рибе, на котором они говорили. – Это ты по-норманнски говоришь, или у тебя простуда? Попробуй размешать в пиве мед, тогда, может, откашляешься.

Купцы придержали коней и уставились на него.

– Ты не из Дитмарша, – заявил один из них. – И на датчанина не похож. Откуда ты?

– Enzkr em, – твердо сказал Шеф. – Я англичанин.

– Говоришь ты как норвежец, и притом как норвежец с края света. Я слыхал такой говор, когда торговал мехами.

– Я англичанин, – повторил Шеф. – И я не торгую мехами. Я иду с этими людьми на невольничий рынок в Гедебю, где они надеются продать меня. – Он вытащил на всеобщее обозрение свой амулет-лесенку, полностью повернул свое лицо к датчанам и торжественно подмигнул единственным глазом. – Нет смысла делать из этого тайну. В конце концов, я должен подобрать себе покупателя.

Датчане переглянулись и тронулись в путь, оставив Шефа вполне довольным. Англичанин, одноглазый и с серебряным амулетом-лесенкой на шее. Теперь достаточно, чтобы об англичанине услышал один из друзей Бранда, или человек Пути, или один из его прошлогодних шкиперов, вернувшихся домой, и тогда у Шефа появится шанс вернуться в Англию – хотя ему и не хотелось бы связываться с судном из Гедебю на Балтийском побережье.

На него хмуро глядел Никко, почувствовавший, что что-то не так.

– Я отниму у тебя копье, когда подойдем к рынку.

Шеф молча показал копьем на деревянный частокол вокруг показавшегося вдали Гедебю.

* * *

На следующий день, не спеша прогуливаясь вдоль рядов выставленных на продажу товаров, Шеф почувствовал, что его сердце забилось учащенно. Его не покидало внутреннее спокойствие – или это было безразличие – с тех пор как он, больше уже не король, проснулся в лачуге Карли. И хотя он знал, что намеревается сделать, он не мог заранее угадать, как все обернется. Многое зависело от того, какие права имеет здесь человек. На чем смогут настаивать он и его друзья на этом невольничьем рынке в Гедебю.

Сам рынок был просто расчищенной площадкой на берегу, а посередине – насыпь высотой в несколько футов, чтобы показывать товар покупателям. На заднем плане не знающая приливов Балтика лениво лизала волнами узкую полоску песка. В стороне уходил далеко в мелководье деревянный пирс, к нему приставали груженные товаром широкогрудые кнорры. Вокруг рынка высился крепкий бревенчатый частокол, кажущийся игрушечным по сравнению с римскими крепостными укреплениями в далеком Йорке, но содержащийся в должном порядке и строго охраняемый. Шеф мало что слышал о подвигах короля Хрорика, который правил в Гедебю и на тридцать миль к югу до самой Датской перемычки. Доходы его полностью зависели от сборов, которые он брал с купцов в порту, поэтому он охранял свободу торговли и вершил суд скорый и суровый. Время от времени Шеф поглядывал на виселицы, ясно различимые на отдаленном мысу, на которых болталось с полдюжины повешенных. Хрорик всячески старался показать купцам, что их права соблюдаются. Одна из многих вещей, о которых не знал Шеф, – не сочтут ли его замысел препятствующим торговле. Во всяком случае, утром, когда силуэты виселиц обрисовались яснее, настроение его резко ухудшилось.

В этот заход на торг выставили только женщин – шесть рабынь, вытолкнутых вперед ухмыляющимися викингами. Каждую из них держали за руку, а хозяин расхаживал кругом насыпи, расхваливая достоинства товара. Все они, как заметил Шеф, были юные девушки. По команде с них стащили одежду, и они стояли в коротких рубашках, не доходивших и до колен, в ярком солнечном свете белая кожа была открыта всем взорам. Толпа заулюлюкала, послышались похотливые восклицания.

– Откуда они? – спросил Шеф вооруженного стражника, стоявшего возле невольничьего ряда.

Тот с любопытством посмотрел на стать и осанку Шефа и фыркнул в ответ:

– Венедки. Видишь, белая кожа и рыжие волосы. Их поймали на южном берегу Балтики.

– А кто покупатели? – Шеф теперь увидел группку темнокожих людей в странных одеяниях, проталкивающихся вперед, чтобы осмотреть рабынь вблизи. Они были не в шлемах, а в тюрбанах и носили на поясах изогнутые клинки, поблескивающие дорогим металлом. Некоторые из них все время озирались по сторонам, будто опасаясь внезапного нападения.