Доминирующая раса - Олег Серегин Страница 26

Но таким, как Аджи, он не будет.

Я не смогу.

Когда я засыпала в кресле, пришла идея — а не продать ли мне часть пластика? Одна из лент — и у меня будет нормальное лицо.

Разумеется, есть люди, жаждущие купить пластик в обход закона. Когда-то мы с Аджи даже охотились на них. Но я понятия не имею, как на них выйти. Если я попытаюсь сделать это наобум, то со стопроцентной вероятностью выйду на полицейских агентов. А с моим сертификатом это смерть. Настоящая, не фигуральная.

Пусть лучше остаётся так. Почти полный костюм.

У нижней оконечности «Азии» ярилась буря. Тропический север «Австралоантарктиды» встретил экраноплан нежнейшими цветами восхода и полным штилем. Я шла по короткой технической набережной, волоча сумку и рюкзак. Смотрела, как внизу море облизывает зелёные камни и колышет водоросли. Экватор Земли-2 подкачал. Пальм здесь не было. И вообще растительность довольно сильно отличалась от земной. Хотя… ладно, можно считать эти зелёные торчки за кактусы без иголок.

Рыбацкий посёлок. Десять тысяч человек. Морские курорты остались на том берегу. Здесь только порт. Люди занимаются делом. И найти машину внаём — проблема.

В муниципалитет, что ли, отправиться? На чьём-то заборе я обнаружила выцветшую от солнца карту окрестностей. До питомника пятьдесят километров. Вот же глушь… впрочем, глушь всё, что не Земля, большой разницы нет. Да и на Земле — тоже кое-где глушь.

Надо обладать исключительной психической устойчивостью, чтобы здесь жить. И очень, очень любить своё дело. Здесь ведь не только мастера — биологи, врачи, лесники, другой персонал. Человек двадцать наберётся. Интересно, какие они? Я была в питомнике только однажды и почти ничего не помню. Да и маленькая была. Много раз хотела съездить посмотреть, меня бы приняли с радостью, но всё не могла выкроить время.

А потом меня казнили, и мне стало нельзя туда, где меня бы приняли с радостью…

— Янина? — ласково сказали за спиной. — Это ты?

Обернувшись, я сначала увидела звёздные глаза в лучах морщин. Только их. И потом уже — сухонькое тело, седой комелёк над затылком, блузу с кружевами. Смуглая кожа её стала почти чёрной от возраста. Старушка Кесси удивительно бодра. Она бы выглядела ещё моложавей, но слишком много её жизни съела война.

Ей семьдесят восемь лет.

Она прошла Великую войну с начала и до конца. Сначала пилотом шаттла, потом вторым пилотом на боевом корабле, потом — экстрим-оператором. Она была одной из первых. В те времена, когда доминирующей расой были ррит, а победа казалась чудом, которого может и не случиться. Это её Джеки убил восьмерых во имя любви к ней. И хранил её наручный компьютер.

После этого её оружием был Гарм.

— Ванаккам, Кесума-дэви, — сказала я.

Так вот где она поселилась. Я знала, что прославленная Кесси Джай жива, но думала, что она где-нибудь на Земле. Её военная пенсия с выплатами за все награды и ранения — неплохие деньги, она может позволить себе жить, где хочет. Кроме того, у неё внуки… Почему именно здесь?

— Здравствуй. Нам сообщили, что ты летишь, — она щурилась, улыбаясь. — Пойдём, моя машина за углом. Как раз время к завтраку будет, когда приедем…

Наверное, мастер Михаль сообщил. Он выписал мне направление. Я и не считала, что нужны ещё какие-то действия. Приеду, предъявлю, меня проинструктируют и впустят… Не первая и не последняя. Но как они узнали, что я приеду именно сегодня?

«Крыса» мчалась над джунглями. На восток. Поднимающееся солнце било в глаза, и стёкла-хамелеоны потемнели. Всё-таки пилот — это навсегда. Дух захватывало от того, как гнала седовласая Кесума. Азартно посмеиваясь. Ух! Мы летели к мысу Копья. Один из немногих географических объектов Земли-2, получивший собственное имя. Там находился питомник.

Да, точно Михаль. Я, помню, к тому времени уже взяла билет и сказала ему, какого числа по земному времени корабль придёт на Терру-без-номера. А расписание экранопланов всем известно.

Когда Кесума, миновав ворота питомника, уронила «крысу» в пике, мне едва дурно не стало. Как в её возрасте можно устраивать себе такие встряски?

— Остаётся не так много удовольствий, — ответила она на моё невольное восклицание. — Это одно из них… Я укорочу себе жизнь, если стану отказываться от того, что радует.

К завтраку мы, несмотря на дикую гонку, всё-таки опоздали. Персонал разошёлся по своим делам. И Кесума потчевала меня вкуснейшей снедью из своих ларцов, рассказывая попутно бесконечные истории из жизни, как всякая старушка…

Однажды она, со сломанной ногой и тремя рёбрами, валялась на полу базы ASD-17/1. И рритский солдат уже достал нож. Ррит добивали раненых только холодным оружием. Так требовали их кодексы. Он уже примеривался, когда Джеки сшиб его собственным весом в прыжке. И прирезал. Когтями. А потрёпанные по самое не могу космопехи успели посчитать их погибшими и собирались улетать. Она кричала в голос, потому что Джеки уже не заботился о её ранах, когда мчался по коридорам с ней на спине, надеясь успеть — и успел. И кто-то вслух пожалел о том, что они успели, потому что десантники очень сильно не любят экстрим-операторов, а раньше не любили ещё больше. Она не поняла, кто, потому что ничего не соображала от болевого шока. Тогда Джеки положил её на пол, расплющил сквернавца о стену и показал зубы. И тот обгадился. Ещё мало кто верил, что генетически модифицированные псевдоящеры для людей не опасны. Командование почти силой впихнуло экстрим-оператора в отряд. Чутьё Джеки два раза спасло солдат от неминуемой смерти, но в обратный путь они всё равно хотели отправиться без него…

И после такого Кесума не может умереть в больнице или доме престарелых. Лучше однажды лечь и уснуть где-нибудь в джунглях. Потерять сознание в «крысе» и разбиться.

Я ей позавидовала. Я-то точно не умру старой. А хочется.

— Ну как? — спросила она наконец. — Готова? Давай направление, оставим здесь. Ну их, бумажки. Потом всё подпишем, напишем, распечатаем в экземплярах и выкинем. А сейчас лучше пойдём искать мастера. Он один. Игорь, второй, на Урал к родне улетел… а Дитрих в орхидеях.

Мы действительно нашли его в орхидеях.

У побережья, подступая к самой солёной воде, тянулись к небу исполинские деревья с зеленоватой корой. Или не деревья. С тем же успехом они могли быть чем-то вроде гигантских хвощей. Подлеска почти не было, но по стволам вились в невероятном множестве и разнообразии цветущие лианы. Замысловатые, словно нарочно придуманные, яркие соцветия. Чудесное место.

За стволами шумел прибой.

Здесь нет купальщиков, поэтому нуктам разрешают плавать в море. Им это очень нравится. Оград нет — малыши всё равно не уйдут от матерей, а самки существа разумные. Кесума дружески сжала мою ладонь, шёпотом пожелала удачи и отправилась обратной дорогой.

Он вышел мне навстречу из-под ветвей, ниспадающих до земли. Я узнала сразу. Не узнать невозможно.