Чисто научное убийство - Павел Амнуэль Страница 26

Утром во вторник я поехал в университет вместо того, чтобы отправиться, как обычно, а архив национальной библиотеки и вчитываться в рукопись Залмана Йохума. Сначала я зашел к себе, в Гилмор, полагая, что обнаружу на стенде объявление об очередном семинаре. Объявление действительно висело, но сообщало не о научном семинаре, а о собрании преподавателей, посвященном предстоящей экзаменационной сессии. Меня это не касалось, лекций я не читал, и вообще мое положение на факультете было достаточно неопределенным. Несколько лет назад, после приезда в Израиль, я получил обычную трехлетнюю стипендию министерства абсорбции. Предполагалось, что я либо вольюсь в творческий коллектив, каковой окажется так во мне заинтересован, что сумеет «выбить» для нового коллеги постоянную ставку, либо… Ну, тогда обычный репатриантский финал — «извините, господин Амнуэль, вы неплохой специалист, но ставок нет, денег и для своих сотрудников маловато…» Три года прошли, в коллектив я влился лишь наполовину — сделал несколько статей, которые произвели впечатление, но к обычной тематике кафедры не имели ни малейшего отношения. Преподаванием меня не загружали, но и отказываться от моей работы профессор Бен-Ури, наш бессменный декан, не хотел. В результате появилось какая-то полумистическая должность «ассистент без права преподавания», денег я получал ровно вдвое меньше, чем полный профессор, да и эту сумму декан ежегодно с боем выколачивал из скупых, как Гобсек, чиновников министерства науки. Не уверен, впрочем, что бой этот велся с применением тяжелого вооружения, скорее всего, дело ограничивалось небольшой перестрелкой, в которой даже раненых не оказывалось, и лишь передо мной уважаемый профессор изображал благодетеля и бессеребренника, покровителя новых репатриантов. Так продолжалось уже который год, и, хотя новым репатриантом я себя уже давно не мог назвать, не будучи обвинен в подтасовке фактов, на кафедре все еще проходил по этой статье расходов…

Я проверил электронную почту (на мое имя не поступило ни одного сообщения, кроме уведомления о принятии статьи в «Historical letters») и навел порядок на столе — за время моего трехдневного отсутствия кто-то переложил папки с выписками на левый край стола, а на правый, у компьютера, поставил старый принтер, который не работал уже полгода и последние два месяца лежал у меня под ногами, ибо годился только на то, чтобы быть истоптанным и отправленным на свалку.

Я вернул принтер на его законное место и переложил папки, убедившись предварительно, что никто и не думал их открывать и интересоваться содержимым. Решив, что достаточно уже покрасовался перед коллегами, я отправился к физикам.

В здании Шенкар толпились студенты, причем, как мне показалось, разговоры велись, в основном, по-русски. На третьем этаже, где размещались лаборатории физики материалов, было куда спокойнее. От лифтов коридор просматривался в обе стороны, горели лампы дневного света, за одной из дверей что-то щелкало, за другой кто-то громко доказывал преимущества «вакуумного метода магнитострикции», а за дверью под номером 387 стояла тишина. Я подергал ручку, и дверь неожиданно открылась настежь. А чего я, собственно, ждал? Что лабораторию закроют и опечатают на неопределенное время? Ясно: полицейские произвели еще один обыск, опять ничего не нашли и позволили физикам продолжать работу.

Я вошел. Скажу сразу: физические приборы в количестве больше одного подавляют мое сознание. А если аппарат похож на скелет динозавра, скрещенный с рамой грузовика и холодильником, то у меня возникает сильное желание закрыть глаза и вообразить что-нибудь более привычное. Книги, например.

Естественное желание пришлось подавить — хорош бы я был, если бы меня застали стоящим посреди комнаты с закрытыми глазами! Оглядевшись, я увидел, наконец, и живого человека — в правом от меня углу сидел за компьютером Шуваль собственной персоной. Или некто, очень на него похожий. Впрочем, для роли, которую я себе избрал, это не имело значения. Шуваль и не подумал обернуться, когда за его спиной открылась и закрылась дверь.

— Прошу прощения, — сказал я. — Мне бы хотелось поговорить с профессором Брандером.

— Профессор за границей, — сообщил Шуваль, отрывав взгляд от экрана и поворачиваясь ко мне. — Что вас интересует?

Возможно, мне показалось, но, увидев меня, Шуваль облегченно вздохнул. Наверное, он ожидал очередного визита полиции или репортеров, которые, видимо, докучали ему в последние сутки не меньше, чем комиссар Бутлер.

— Э-э… Видите ли, я, собственно, ничего не понимаю в физике, моя фамилия Амнуэль, я историк, работаю здесь, в Гилморе… На следующей неделе приезжает из России мой родственник. Он, в отличие от меня, физик, занимается… э-э… металлами. Так он просил, чтобы я узнал, с кем он мог бы поговорить, и есть ли на факультете семинар, на котором он смог бы выступить…

Вероятно, я изображал идиота излишне натуралистически. Шуваль, потеряв ко мне всякий интерес, повернулся к экрану и сказал, продолжив нажимать на кнопки:

— Все это вы могли бы узнать и по телефону в секретариате… Металлами у нас занимаются все, кому не лень. А ближайший семинар в среду, посмотрите на доске объявлений.