Проклятая книга - Дарья Иволгина Страница 26

Женщина гадала по руке. Ей платили мало и неохотно, и Джон Ди, наблюдавший за гадалкой некоторое время, вдруг понял, почему: она говорила людям правду. Если бы она льстила, обещала скорое замужество, рождение наследника-сына, смерть богатой тетушки и тому подобные радостные события — люди расставались бы со своими деньгами куда охотнее. Но она говорила правду и не улыбалась.

Кем она была? Цыганкой? Может быть… Еврейкой? Вряд ли…

Ди приблизился к ней и остановился прямо перед гадалкой. Молча протянул ей ладонь и улыбнулся, заглядывая в бездонные мрачные глаза. Холод пробрал его, когда он погрузил свой взор в бездны ее зрачков. Ему показалось, что он вновь стоит перед своим черным кристаллом, отполированным до зеркального блеска, и всматривается в глубину, ожидая увидеть существо другого мира и вступить с ним в разговор.

Женщина взяла его руку широкой влажной ладонью. Провела острым ногтем по линиям, и они вдруг наполнились кровью, точно крохотные реки. Ди заморгал, пытаясь избавиться от видения.

— Ложь… обман… — пробормотала женщина. — Дьявол близко! Но ты не должен бояться. — За тобой следят. Королева недовольна. Тебя обманут. Ты будешь дважды женат, унаследуешь дом, проживешь много лет, умрешь в бедности и прославишься после смерти.

Ди протянул ей монету.

Женщина взяла ее с равнодушным видом и сунула за вырез своего платья. Тугие груди сомкнулись вокруг монеты и надежно сдавили ее.

— Как тебя зовут? — спросил Джон Ди.

— Соледад Милагроса, — ответила она.

— Ты не испанка, — сказал Ди.

— Нет, — согласилась она. — Я египтянка, а испанское имя ношу просто для удобства. Соледад — правильное название для такой женщины, как я.

Джон Ди заметил, что она сказала «название», а не «имя», как будто была не человеком, но вещью. Впрочем, подумал Ди, возможно, она просто не слишком хорошо владеет английской речью.

— Как тебе удается предсказывать будущее? — задал Ди новый вопрос.

Соледад Милагроса пожала плечами.

— Я просто смотрю и вижу, — объяснила она. — Неужели ты не понимаешь? Я до сих пор удивляюсь, почему другие этого не могут?

— Я удивляюсь другому, — сказал Ди, — если ты хочешь заработать здесь денег, то почему ты говоришь людям не то, что они хотят услышать, а самую неприглядную правду, какую только можно найти?

— Я говорю правду, потому что вижу правду и потому, что люди должны знать о себе правду, — сказала Соледад Милагроса. — Может быть, некоторые из них задумаются над тем, как они живут.

— Но на их благодарность ты не рассчитываешь? — уточнил Ди.

Соледад засмеялась, не разжимая губ.

— Конечно, нет! — воскликнула она. — Но для чего ты спрашиваешь? Ты — ученый человек, как я погляжу, а ученые люди никогда не задают вопросов из пустого любопытства.

Не отвечая, Ди принялся разглядывать ее. Ее кожа была обветренной, потому что она много времени проводила на свежем воздухе. Глаза умели смотреть не моргая. Она была невероятно привлекательна и вместе с тем самая мысль о том, чтобы провести с ней время в постели, вызывала у Ди даже не отвращение, а настоящий ужас. Как будто ему предложили совокупиться со змеей или какой-нибудь другой рептилией.

— Я хочу нанять тебя, — сказал он неожиданно. — Мне нужен человек, который будет смотреть в кристалл и говорить мне обо всем, что там увидит или услышит. Ты сможешь это сделать?

— Да, — сказала Соледад Милагроса. — Я давно искала подобного поручения.

— Ты когда-нибудь встречалась с магией? — спросил Джон Ди. — Учти, я не маг, у меня нет для этого надлежащих способностей. Я ученый, поэт — что угодно, только не колдун. Удивительное дело, но я уже много лет занимаюсь магией, не обладая никакими оккультными талантами.

— А разве для того, чтобы заниматься магией, нужны особенные таланты? — спросила Соледад, лениво растягивая слова.

— Как видишь, нет, — с легким самодовольством ответил Ди. Для него трезвая оценка собственного мистицизма являлась одновременно и предметом небольшой гордости, и поводом для огорчений. — Моя стихия — знание, наука, обучение. Я обуреваем жаждой познать все. Как все истинные поэты, я руководствуюсь видением реальности, которое значительно отчается от обычного мира — места обитания обыкновенных людей. Я изучаю магию потому, что я — поэт и она дает мне ключ к другой форме существования.

— А чем тебя не устраивает твоя форма существования? — спросила Соледад Милагроса.

— Она… скучна, — выговорил Джо Ди самое страшное для себя слово.

Соледад опять засмеялась глухим смехом.

— Хорошо! — воскликнула она. — Ты мне нравишься, и я не буду требовать от тебя ни ласки, ни большой платы. Мне стало любопытно. Ты хочешь, чтобы я смотрела в кристалл? О, сколько всего я смогу увидеть в кристалле — если для того, чтобы разглядеть человека насквозь, мне достаточно лишь бегло взглянуть на него!

* * *

Мать Джона Ди, госпожа Уэлшмен, отнеслась к Милагроса так, как и все ее соседки — независимо от того, поддерживали они с этой дамой дружеские отношения или находились с ней в состоянии войны.

— Кого ты привел? — не стесняясь присутствием гостьи, шипела госпожа Уэлшмен. — Что это за пугало с ярмарки?

Соледад стояла на пороге, расставив крепкие босые ноги, и с интересом разглядывала чистенькую, типично английскую кухоньку госпожи Уэлшмен, развешанные по стенам и начищенные до блеска медные ковши и тазы, расставленные по полкам глиняные и даже фаянсовые кружки и плошки. На печи, сложенной из камней, стояли два котла, большой и поменьше. В углу, в мешке хранилась фасоль, а рядом, прикрытые рогожей, лежали кочаны капусты, похожие на отрубленные головы.

— Матушка, это Милагроса, — сказал Джон Ди, не обращая внимания на возмущенное пыхтенье своей матери. — Она поживет у меня немного. Я нуждаюсь в ее помощи.

— Я ожидала, что ты женишься и оставишь свои глупости! — объявила мать. — Столько сил, столько денег было выброшено на то, чтобы ты получил образование, — и вот результат! Чем ты занимаешься?

— Я побывал у ее величества и предложил ей мое новое изобретение, — защищаясь, ответил Ди. — Ее величество готова профинансировать мою работу, если увидит, что я действительно могу добиться успеха…

— Ее величество считает тебя шарлатаном, — выпалила госпожа Уэлшмен. — Лучше бы ты изучал богословие!

— Ну уж нет, матушка! — возразил Ди. — Это весьма опасное занятие в наши дни. Никогда не знаешь, кого начнут жечь следующими: католиков или протестантов.

— И католики, и протестанты совершенно одинаково жгут и вешают колдунов, — прошептала госпожа Уэлшмен. — Берегись, сын мой, как бы тебя не г обвинили в занятиях черной магией. Когда ты один просиживал над своими чертежами, мы всегда могли объяснить, что ты занимаешься математикой или астрономией. Но после того, как в доме поселится эта чертовка, нам больше никто не поверит.