Бей первым - Владимир Поселягин Страница 25

Князь, особо не чинясь, покинул седло, делал он это осторожно, всё же раны и травмы давали о себе знать, но ему было заметно лучше. Подойдя, он обнял меня, накрыв ещё и своим красным княжьим плащом. Потом перекрестился и, поблагодарив меня за своё спасение, а также других бояр, представил свою семью. Девушка оказалась его старшей дочерью. Князь пригласил меня к себе. Коней почти сразу перехватил подскочивший слуга, который и завёл повозку с обоими привязанными к задку верховыми. Так как я перегородил въезд, пришлось заводить повозку первым, а потом и остальные заехали, заполнив отнюдь не маленький двор. Князь откровенно любовался Вороном, и чтобы отвлечь его, когда мы оказались во дворе, я достал из повозки богато украшенную саблю, на мой взгляд, излишне богато украшенную, и сказал:

– Прими, княже, сей подарок от меня, – после чего с поклоном вручил её князю. Судя по вспыхнувшему взгляду, угодил, ой как угодил. Поклонившись семье Вознесенского, я сказал: – Не печальтесь, у меня и для вас есть подарки, и, надеюсь, они придутся вам по нраву.

Князь, с благодарностью в тоне и довольством поблагодарив за подарок, тут же стал распоряжаться, и не успел я и глазом моргнуть, как я с его ближними, боярскими детьми и боярами принимал баню. Попарились просто замечательно, хотя и тут банька была по-чёрному, потом я переоделся в чистое, у меня было, тот комплект одежды, что для выхода, и мы прошли в дом, где уже был накрыт стол. Однако прежде чем приступить к трапезе, меня всем представили, ну и я решил отдариться. К сожалению, сына князю Бог не дал, три дочери было. Младшей я подарил Янычара, я уже выбрал себе пса, одного оставлю, вполне хватит, а тут пусть ребёнок порадуется, тем более такой звонкий колокольчик ей должен прийтись по душе. Тот и в таком возрасте пытался тявкать, а что будет, когда подрастёт? Тяжело таких переучивать, вот пусть Ольга, младшая дочка, и возится с ним. Пообещав ей рассказать, как за ним ухаживать, я подарил средней дочери, Марии, серебряный гребешок из татарских трофеев. Девушкам нельзя дарить украшения, если только не хочешь посвататься, но гребешок в этот перечень не входил и был благосклонно принят, хотя Мария ревниво наблюдала, как Ольга возится с малышом. Тот хныкал, спать хотел. Софье, старшей дочери, которой на вид было лет шестнадцать, я подарил духовницу. Если проще, то флакон духов. Когда из поместья тверского боярина я забирал своего Ворона, с компенсацией, то прихватил этот флакон со столика в спальне. Не знаю зачем, он мне так и не был нужен, а духи женские. Вот и избавился от них. Жены боярина в спальне не было, один был, и куда та пропала, я не знаю, а у слуги не догадался спросить. Аромат не особо стойкий, да и не сильно притязательный, но для этих времён вполне на уровне, тем более флакон был полон. Вот для жены Алексея Олеговича, её звали Анастасия Ивановна, я подготовил отдельный подарок. Делал его вечерами по пути в Москву, когда вставали на ночёвку. Мыло я сварил, причём не жидкое, а вполне брусками привычных размеров. Три было, с разными ароматами. Правда, выделить мне пока удалось всего два, поэтому два мыла пахли одинаково – ромашками, третье имело другой запах, а именно – сирени. Все три имели насыщенно жёлтый цвет. Пришлось поломать голову, как красивее вид сделать, и чтобы запах стойкий остался. Остатками мыла, что не вошли в формочки из березовой коры, я помылся в реке, нормально мылилось и чистилось, проверку прошло.

Княгиня поначалу с недоумением посмотрела на неказистую берестяную коробку, слишком вид у той был простецкий. Ну, это есть, сам делал, но когда я сообщил, что внутри, глаза её вспыхнули. Ценность подобного продукта местным была известна. Как я понял, те тоже в баню собирались, после мужчин, слуги подтапливали и воду носили, вот и испробуют. То, что я мыло сделал, говорить никому не стал, незачем это. И ведь главное, сделал из того, что растёт под ногами, из корней некоторых трав вытянул соки, смолу, другие травы отпаривал. Всё это я делал подальше от караванщиков всё время пути, в полночь заканчивал и шёл спать, а потом следующим вечером продолжал, задержка во времени и остывание не мешали этому делу. Было видно, что и княгине я изрядно угодил, цену мылу здесь знали, всё оно было привозное и очень дорогое. Большая часть была в жидком виде, а тут в виде твёрдых брусков, даже необычно.

Матери князя я сделал отдельный подарок. Да отдал тюк красного бархата, его слуги от сарая принесли, та видно, что модница, и носить красное статус ей позволяет, княгиня всё-таки. Той я тоже угодил. Это подтвердил и князь:

– Угодил так угодил, – посмеиваясь сообщил он. – Тут я подарками отдариваться должен, а мне делают подарки, да не всякий боярин на подобное способен.

– Прости, княже, как увидел такую красоту, – я обвёл рукой девчат и женщин, семью князя, и продолжил: – Не смог устоять.

Да, на этом подарки были закончены, ближников князя я не знал, на той поляне их не было, ну и мы начали трапезничать, после чего женщины нас оставили. Как я понял, они как раз отправились в баню. А князь вдруг сказал, глядя, как я ловко пользуюсь трезубой вилкой:

– Всё же ты боярских кровей. Я этот трезубец недавно у гишпанского немца прикупил, не все им умеют пользоваться, недавно в моду вошел, хотя и удобно. А ты ловок, видно, что не в первый раз в руках держишь.

– Знаете, какое самое страшное оружие на Руси? – спокойно промокнув губы платком, поинтересовался я.

Сразу же присутствующие мужи стали делать предположения, гадая вслух, что это может быть. Начали от булавы, закончили дыбой. Интересно, но куда-то их не туда занесло.

– Так и какое оружие самое страшное? – всё-таки спросил княже, который и сам до этого до хрипоты спорил со своими ближниками.

– Трезубец, – показал я вилку. – Один удар – три дырки.

Поначалу меня не поняли. С недоумением посмотрели, потом у одного понимание разлилось на лице, он прыснул, потом и до остальных дошло, ржали так, что стены тряслись. Оказалось, тут анекдоты вообще новинка, рассказывали былины, и если даже шутливые, то длинные, как поэмы. Про анекдоты я знал, ещё на постоялом дворе сглупил, парочку рассказал, потом житья не давали, расскажи ещё да расскажи. Даже над самыми бородатыми анекдотами смеялись так, как будто они лучшие из лучших. Вот и сейчас князь со своими приближёнными не отставали. Одному из его боярских детей, детине лет тридцати, даже плохо стало, его вывели под ручки, всхлипывающего от смеха, а я решил заканчивать с анекдотами.

После трапезной мы прошли в кабинет князя – очень похоже на это помещение, – тут мы остались с ним одни, и князь стал узнавать, что я помнил, как жил и всё такое, всё, о чём я помнил и что всплывало в памяти из знаний, которыми я наверняка владел ранее. Конечно же всего я не рассказывал, но многое описал. И да, насчёт вещей в подводе я не опасался, князь сказал, что его слуги все проверенные, а Тарзан был со своим братом в надёжных руках девчат, те и покормят, и позаботятся о них, когда натешатся. Главное, ласково, стоит ведь помнить, что они ещё маленькие щенки. Ну, а мы с князем продолжали общаться и скатились к такой теме, которая меня изрядно удивила и озадачила. Тот, закончив расспросы о том, что я помню, скорее похожие на допросы, вдруг сказал: