Культы генокрадов - Петер Фехервари Страница 25

Пытаясь вдохнуть, священник с трудом поднялся и обхватил рукоять эвисцератора, лежащего на подставке рядом с постелью. Обмякшие бицепсы Лазаро задрожали, когда он поднял тяжёлый меч, но верзантец нашарил пальцами пусковой шпенёк и тут же ощутил прилив веры. Вспомнив о праведном очищении Облазти и о том, как огромный зубчатый клинок проливал там кровь бессчётных предателей, проповедник вновь преисполнился жизненных сил. Он почти уступил желанию запустить эвисцератор, но сдержался.

— Ещё рано, друг мой, — выдохнул Шандор.

Хотя в коридоре, ведущем к его келье, стоял полумрак, спрятаться там никто не мог — разве что в опочивальнях, но все двери были закрыты. Так поздно ночью здесь ходили только церковные сторожа.

«Боюсь, Владислав и Лохматый отправились в Чёрную Впадину», — мрачно подумал священник.

Пробираясь дальше по коридору, он помолился за души своих усердных служек. Впереди находилась пустая лестничная клетка, и Лазаро увидел, что люмен-шары в нижнем зале по-прежнему горят. Начав спуск, проповедник ощутил, как усиливаются его мрачные предчувствия. Шандор словно бы не шёл по ступеням, а погружался в какие-то невидимые, вытягивающие силы миазмы, но его свирепая ярость сияла и сквозь них.

«Если я умру сегодня, то стоя на ногах и с клинком в руке», — почувствовал священник.

Зло ждало верзантца возле алтаря, в чём он и не сомневался. Там горели свечи, от жаровен тянуло благовонным дымом, но ничто не могло скрыть мускусной вони, окутавшей храм. У смрада был горько-сладкий привкус, то притягивающий, то отталкивающий.

Вечерню посетили четверо прихожан. Трое из них сидели на скамьях лицами к алтарю — точнее, спинами от него, поскольку у верующих отсутствовали головы. На двоих были надеты белые рясы служек, потемневшие от крови, на третьем — обычная полевая форма. Последний гость обернулся навстречу вошедшему Лазаро. Проповедник не разобрал выражения скошенных глаз, но казалось, что их хозяин только что плакал.

— Что здесь произошло? — требовательно спросил Шандор, придушив отвращение.

— Искупление, жрец, — прихожанин по-детски озорно улыбнулся.

«Он или безумен, или одержим», — рассудил Лазаро. Он шагнул вперёд, и создание, пригибавшееся за алтарём, развернулось в полный рост.

— Трон Святой… — задохнулся Шандор, пытаясь понять, что за отродье выросло перед ним. Демон — несомненно, он мог быть только демоном — выглядел как громадная уродливая пародия на человека, и наготу его прикрывал лишь широкий кусок грязной ткани, свисающий с пояса. На ярко окрашенной коже твари здесь и там виднелись хитиновые наросты, которые срастались в твёрдые пластины вокруг плеч и шеи. Правая рука существа разделялась возле локтя, причём одна из «ветвей» оканчивалась трехпалой клешней, а другая — совершенно обычной человеческой ладонью. Левая, низко свисавшая рука, сужалась в длинный изогнутый крюк. Также Лазаро рассмотрел безволосую луковицеобразную голову, глубоко посаженные глаза и разинутую пасть, с которой свисали щупальца с наконечниками-шипами.

— Тизз-а-рукк, — простонал демон, неловко шевеля челюстями и пуская слюни. Каким-то образом Шандор понял, что тварь ухмыляется, глядя на него. Вдавив большим пальцем пусковой шпенёк, проповедник услышал рык ожившего эвисцератора. Оружие дернулось в хвате Лазаро, словно живое создание, жаждущее мести.

«Совпадений не бывает, — признал священник, — мне был предначертан такой конец».

— За Императора! — вскричал он, бросаясь вперёд.

Увидев что из груди вырожденного чудовища к нему рванулись хищные отростки, Шандор взмахнул мечом по широкой дуге. Клинок начисто отсек два щупальца, но остальные метнулись в сторону и втянулись обратно. С булькающим рёвом демон сделал выпад изогнутой клешней, рассекая ею воздух, будто косой. Лазаро парировал могучий удар, хотя едва устоял на ногах. Рокот эвисцератора перешёл в вой — его цепные зубья пытались прогрызть окостеневшую конечность. Из-под кожуха благословенной машины, свирепо терзающей нечестивца, повалил дым.

— Тизз-а-рукк! — вновь простонала тварь, оплевав проповедника мерзкой слюной.

Стиснув зубы, Шандор вонзил клинок глубже, хотя его тело сотрясалось от вибраций оружия. С мучительным визгом приводной ремень меча лопнул и отлетел в сторону, словно немыслимо острое лассо, отрубив по пути левую руку Лазаро чуть ниже плеча. Бесполезное теперь оружие выпало из пальцев священника и лязгнуло о пол, подвывая мотором. Отведя клешню-косу, демон выбросил её вперед, пробил верзантцу грудь и продолжал давить, пока костяное острие не вышло из спины. Изо рта проповедника хлынула кровь, отродье тут же дернуло его вверх и поднесло к себе. Наклонив голову, тварь внимательно посмотрела на Шандора, и тот почувствовал, как нечто иное изучает его сквозь эти бессмысленные глаза — какое-то неумолимое, совершенно нечеловеческое сознание.

«Верно, — передал Лазаро потаённый разум, — совпадений не бывает».

И ротовые отростки чудовища метнулись вперёд.

«У клубка нет начала и нет конца, — лихорадочно думал полковник Кангре Таласка, — поскольку всё в нем сплетено — сохранено в едином запутанном мгновении».

За стенами донжона ярилась чёрная буря, приманивая своим гневом видения из ран, оставленных Облазтью на душе Таласки. Его вера почти сгинула в бою с кошмарами того замёрзшего мира, но на Искуплении полковник увидел благословление под коростой проклятия. Через муки он пришёл к откровению.

— Ко мне никого не пускать, — велел он командиру Безмолвных Паладинов. — Бог-Император зовёт меня, Каролус.

Воин-недочеловек степенно склонил голову, и Кангре положил ему руку на нагрудник.

— Нам с тобой предначертана слава, друг мой, — пообещал Таласка.

Отвернувшись, он направился в башню — продолжать свой великий труд.