Бич времен - Василий Головачев Страница 25

По их расчетам выходило, что они провели в залах и тоннелях подземелья уже более семнадцати часов. На воле – где именно, Иван представлял смутно, скорее всего в Брянском лесу, – была, должно быть, ночь.

Вскоре они нашли знакомый пролом в стене, сквозь который выбрались в коридор. Иван первым полез в темноту, держа наготове свою дубинку.

Вертолет, из которого выпала Тая, был на месте, ничего в этой комнате не изменилось. А вот вертолета Ивана в зале без потолка не оказалось. Иван обыскал весь зал до самых глухих тупиков, но не нашел следов.

– Все! – сказал он горестно. – Я больше ничему не удивлюсь! Присниться он мне не мог, потому что вот фонарь из него, а утащить его отсюда невозможно, в пролом и щели он бы не пролез. Может, пауки разрезали его на части?..

Тая молчала. Ей было не по себе, и она то и дело посматривала на подрагивающую серую пелену, нависшую над залом вместо потолка.

Снова выбрались в комнату с пультами, потом в первый коридор, более узкий, чем тот, по которому отшагали с полсотни километров в оба конца. Этот коридор пострадал гораздо больше и местами был завален обломками рухнувших стен или останками каких-то непонятных аппаратов или машин. Двери здесь шли группами то с одной, то с другой стороны и почти все были распахнуты, открывая взору разгромленные комнаты, залы, клетушки и боксы. В одной из комнат им впервые повстречался паук, перепугавший Таю. Он выпрыгнул из угла, светя глазами, вбежал на холм белых цилиндров, скрипуче крикнул, вернее, даже не крикнул, а кашлянул, и исчез в какой-то щели, прежде чем Иван успел что-нибудь предпринять.

Тая отпустила плечо Ивана, виновато посмотрела на него.

– Знаешь, я, наверное, к ним не привыкну. А глаза, ты видел его глаза?

Я проснулся в ночной тишине,

И душа испугалась молчания ночи.

Я увидел на темной стене

Чьи-то скорбные очи.

Иван продекламировал стихи и грустно посмотрел на девушку.

– Что-то скорби в них я не заметила, – фыркнула Тая. – Ты любишь Блока?

Иван улыбнулся.

– А кто его не любит?

– Я отношусь к нему спокойно. Но тебя понимаю.

– Если говорить об очах, то мне, честно говоря, больше нравится Заболоцкий:

Ее глаза – как два тумана:

Полуулыбка, полуплач…

Ее глаза – как два обмана,

Покрытых мглою неудач…

Тая задумчиво и удивленно посмотрела на Ивана, но ничего не сказала.

Они миновали ряд темных комнат и, не сговариваясь, одновременно приникли к длинной трещине, пересекающей стену тупика наискось. Еще один зал с грудами каменных обломков, металлических предметов, цилиндров, но главное – с двумя длинными узкими окнами, через которые в зал вонзалось золотистое, без теней, сияние. И еще. Знакомые всхлипы в этом зале усилились до громкого и гулкого шипения, словно за стеной выпускали пар из котла, то закрывая, то открывая вентиль.

– Выход? – полуутвердительно сказал Иван. – Но как туда добраться? В щель нам, пожалуй, не протиснуться.

Он попробовал действовать стержнем как рычагом, но с таким же успехом можно было пытаться пробить стену голой рукой.

– Черт, не везет! Отдохнем?

Тая задумчиво побродила по комнате, рассматривая разбросанные по полу непонятные предметы. В дальнем углу она остановилась и включила фонарь.

– Иван!

Костров встал с глыбы не то камня, не то керамики с вкраплениями сверкающих шариков и подошел к девушке.

Луч света выхватил из тьмы колодец глубиной в десяток метров. На дне колодца лежали чьи-то кости, зеленовато-желтые и словно отполированные.

– Что здесь происходит, Ваня? – дрожащим голосом спросила Тая. – Куда мы попали?

Иван не успел ответить. Тяжкий удар потряс здание, качнулись стены, дрожь пола вошла в позвоночник через ноги. Вскрикнула Тая, едва не свалившись в колодец: Иван успел удержать ее за полу куртки. Снова удар и новая волна вибрации. Сквозь стихающий гул доносились далекие тревожные крики.

– Я боюсь! – шепотом сказала Тая, касаясь губами уха Ивана. – Этот страшный лабиринт, коридоры, комнаты… эти взрывы… Ваня, может, нас захватили какие-то пришельцы и увезли на свою планету? Я читала в одном рассказе…

Иван заставил себя рассмеяться, хотя ему было не до смеха.

– Чудачка ты моя, мы на Земле, а скорее всего, под землей. Пришельцы не стали бы писать на дверях по-русски.

– Русский-то он русский, но шрифт не очень русский… О, смотри! – воскликнула вдруг Тая. – Кажется, мы теперь сможем выбраться в тот зал!

Щель в светлый зал стала шире в полтора раза, сейчас даже Иван мог протиснуться в нее, не рискуя застрять.

Через минуту они были в зале, пробились между грудами обломков и мусора и подбежали к окнам. То, что открылось их взорам, они увидеть не ожидали…

Окна выходили наружу в стене колоссального здания, крылья которого плавно заворачивались полукольцом по гигантскому радиусу вправо и влево и терялись за горизонтом, а на высоте около трех сотен метров над котловиной, заполненной золотистым маревом, постепенно становились прозрачными и исчезали! В центре котловины сияние было особенно сильным, и марево там истаивало в темном небе струями свечения, оранжевыми и малиновыми полосами. Оттуда доносились глухой рокот, равномерное шипение пара и густое астматическое дыхание.

Завороженные страшной картиной, Иван и Тая простояли полчаса, разглядывая котловину с золотым светящимся туманом, стены здания, уходящие вверх на громадную высоту и в стороны по кругу, с рядами окон и похожих на черные кляксы пятен.

– Да! – сказал наконец с чувством Иван. – На Землю это мало похоже! Но пришельцы – чушь!

– Что тогда? – тихо спросила Тая. – Где мы, по-твоему?

Иван промолчал, и они с новым вниманием принялись рассматривать ландшафт с высоты в двести метров.

– Под нами вроде бы лес, – неуверенно сказал Иван. – Спуститься бы… Но как?

– Если это здание, то должны быть лифты или лестницы. Поищем, а не найдем – вернемся сюда и будем думать снова.

Иван поколебался, поглядывая на шапку светящейся субстанции в котловине, и решительно направился в глубь зала.

– Не отставай и смотри под ноги, тут колодцев хватает.

Голод и жажда, мучившие их уже более полусуток, несколько притупились, уступив место волне возбуждения и надежды.