Серые муравьи - Кирилл Домбровский Страница 25

Доктор Нерст зажег свет.

— Ну, что вы об этом думаете? — спросил он.

— Очень интересно… — сказал Ширер. — Это очень интересно. Жаль, что ваш аппарат не был направлен на окно… Я не знал, что у муравьев бывает симбиоз со стрекозами.

— Это пока единственный случай такого рода, — сказал доктор Нерст. — Я нигде не встречал упоминания о подобных фактах. К тому же, должен заметить, это не совсем обычная стрекоза. Судя по увеличенным фотографиям, я не могу отнести ее ни к одному из описанных видов. Правда, снимки, сделанные с телеэкрана, недостаточно четкие…

— И тем не менее мы все это видели своими глазами… Впрочем, дело сейчас не в стрекозе; тот или иной вид — это не так уж важно. Существенно то, что мы знаем точно, когда произошло вторжение в вашу лабораторию. Вы обратили внимание на разницу во времени в реакции обезьяны и муравьев? Какая ошибка может быть в показаниях датчиков времени?

— Не больше нескольких секунд. Это не имеет значения. То, что вы говорите, несомненно очень важно. Муравьи заметили происходящее в лаборатории на несколько минут раньше обезьяны. Вероятно, она проснулась от шума упавшего окуляра микроскопа.

— Вполне возможно… Вполне возможно… Нельзя ли еще раз посмотреть фильм? Вы знаете, доктор Нерст, меня все время не покидает впечатление, что муравьи как будто чего-то ждали, если вообще можно применить к муравьям это выражение… Вам не кажется?

— Может быть… — ответил Нерст. — Я предложил бы сейчас посмотреть обе пленки одновременно, чтобы сравнить реакцию.

Нерст включил проекторы. Оба сосредоточенно следили за происходящим на экранах.

— Вот! Очевидно, в этот момент что-то привлекло их внимание! — воскликнул Ширер. — Вы видели?

— Да, но обезьяна в это время еще спит… Ага! Вы заметили? Я верну пленку и повторю изображение еще раз. Обратите внимание, в энцефаллограмме изменился ритм и появились резкие пики еще до того, как обезьяна проснулась!

— Это естественно. Мозг начал реагировать на внешний раздражитель до того, как наступило пробуждение. Это позволяет установить здесь причинную связь: раздражитель, вероятно звуковой, — реакция мозга — пробуждение.

— Да, но вы обратили внимание, что реакция муравьев — они заметно оживились — наступила до того, как обезьяна проснулась, но значительно позже, чем энцефаллограмма отметила восприятие звукового сигнала. Можно подумать, что муравьи реагировали на изменение энцефаллограммы, а не на ту причину, которая его вызвала. Следует сказать, что муравьи совершенно лишены органов слуха.

— Ну что же, это, на мой взгляд, только подтверждает наше предположение, что источником раздражения для обезьяны был звуковой сигнал.

— Я вижу в этом другое, — возразил Нерст. — Если допустить у этих муравьев существование биологической радиосвязи, а к этому есть веские основания, то можно предположить, что муравьи реагировали непосредственно на нервные импульсы в мозгу обезьяны. Что вы об этом думаете?

— Но вы говорите о возможности биологической радиосвязи между муравьями, а не между муравьями и обезьяной? Это уже гораздо более смелое допущение.

— А не может ли здесь явиться источником колебаний сам прибор — энцефаллограф? Возможно, что биотоки мозга обезьяны сами по себе слишком слабы, но, будучи усилены энцефаллографом, они воспринимаются муравьями? Иными словами, не может ли энцефаллограф явиться в данном случае генератором колебаний?

— Я не знаком детально с конструкцией этого прибора, но в принципе всякий электронный прибор образует вокруг себя переменное электромагнитное поле и в этом смысле может быть уподоблен передающей радиостанции. Но в таких приборах обычно применяются устройства для подавления создаваемых ими помех. К тому же против вашей гипотезы можно привести и другое возражение: почему вы уверены, что муравья реагировали именно на энцефаллограмму, а не на какое-то другое событие, происходящее в то же время?

— Может быть, вы и правы, решить этот вопрос можно будет после детального исследования обеих пленок. Если обнаружится достаточно надежная корреляция между энцефаллограммой и поведением насекомых, то это будет говорить в пользу моей гипотезы. Если корреляции не будет — в пользу вашей.

— Во всяком случае, это дело дальнейших исследований. Пока оставим этот вопрос открытым. Попробуем суммировать твердо установленные факты. — Ширер подошел к висевшей на стене черной доске и записал таблицу:

5 часов 22 минуты — первая реакция муравьев.

34 мин. — изменение энцефаллограммы.

36 мин. — просыпается обезьяна.

37 мин. — реакция муравьев.

40 мин. — появляется стрекоза.

42 мин. — резкое возбуждение обезьяны.

44 мин. — обезьяна умирает.

5 часов 46 мин. — исчезает стрекоза.

Ширер стоял у доски, задумчиво постукивая мелом, как бы вторя ритму своих мыслей. Худой, высокий Нерст стоял рядом, заложив руки за спину, и едва заметно покачивался в том же ритме.

— В этих цифрах самое существенное… — начал Ширер.

— …то, что прошло четырнадцать минут между первой реакцией муравьев и моментом, когда проснулась обезьяна, — продолжил Нерст.

Ширер кивнул. Нерст сказал:

— С аналогичным фактом я столкнулся вчера, наблюдая их поведение. Не говоря уже о весьма четкой дистанционной передаче информации, меня удивило то, что в ряде случаев реакция муравьев как бы предшествовала импульсу информации.

— Почему «как бы»?

— Может быть, я просто оговорился. Это отражает мое отношение к наблюдаемым фактам. Если оставаться в рамках рационального, на позициях причинности и единого хода времени, посылка информации должна предшествовать реакции. Следовательно, если муравьи в садке забеспокоились еще до того, как я ввел механический раздражитель — иглу манипулятора — в нервный узел одного из них, это доказывает, что подопытный муравей или они все тем или иным способом разгадали мои намерения. То есть источником информации в данном случае явился я сам, мое поведение… или…

— Что «или»?

— Или мои мысли. Об этом говорит и то, что их начальная реакция, когда я только еще собирался уколоть, и реакция на действительный раздражитель были совершенно различными.

— Первая слабее?

— Во много раз.

— Это очень важное наблюдение.

Ширер опять замолчал, разглядывая написанные мелом цифры. Наконец он сказал:

— Ну что же, мне все… не ясно. И тем не менее попробуем сделать некоторые выводы. Я не биолог, поэтому буду рассматривать лишь факты, отвлекаясь от биологической характеристики объектов. Мы наблюдаем некоторую физическую систему, находящуюся в стабильном состоянии. Затем эта система получает неизвестный объем информации, который переводит ее в новое, возбужденное состояние. И лишь через четырнадцать минут после этого происходит событие, служащее источником информации для второй системы — я имею в виду обезьяну. Канал передачи информации к обезьяне нам известен: это звук, или свет, или то и другое вместе. Канал связи у муравьев может быть различным: это ультразвуковые или электромагнитные колебания или что-нибудь еще, нам пока неизвестное. Но из анализа распределения событий по времени можно сделать по меньшей мере два вывода: первый — муравьи обладают способностью воспринимать такую информацию, которой не воспринимает обезьяна, и второй — следует исключить возможность случайной посылки излучения лазера из лаборатории напротив.