Джим Моррисон после смерти - Мик Фаррен Страница 25

Сэмпл уже начала нервничать:

– Да что со мной, чёрт возьми, не так?

Вроде бы ничего уж такого особенного в ней не было. Одета точно так же, как все. Эти юбки с передником – они тут у всех, у мужчин и у женщин, без разницы. Цвета и узоры могли быть разными, но фасон был у всех одинаковый. У всех – накрашены губы и подведены глаза. И мужчины, и женщины ходили голыми по пояс, хотя некоторые мужчины носили короткие безрукавки с выступающими плечами, как в научно-фантастических фильмах. У многих были декоративные воротники наподобие её собственного, которые действительно различались размерами и количеством украшений – может быть, это был признак богатства или социального статуса. Воротник у Сэмпл был достаточно широким и густо выложен ляпис-лазурью, и если её догадка о статусе и богатстве верна, то эти проклятые пролетарии должны выказывать ей почёт и уважение, а не таращиться, будто у неё две головы.

С одеждой, стало быть, всё в порядке.

– Значит, что-то не так с лицом.

Зеркала у Сэмпл не было, и посмотреть на себя она не могла. Со спины она себя тоже не видела. Хотя она сомневалась, что кто-то успел прилепить ей на спину бумажку с местным некропольским эквивалентом «ПНИ МЕНЯ ПОД ЗАД». Может, её превращение завершилось не слишком удачно и у неё теперь стало три глаза или два носа? Впрочем, проверить нетрудно. Она поспешила к ближайшей витрине и, взглянув на себя, не заметила никаких отклонений. Или каких-то физических недостатков. На самом деле лицо у Сэмпл осталось таким же, как было, разве что вместо обычных прямых волос стали пышные кудри. Боевая раскраска а-ля Клеопатра – так что её догадка насчёт макияжа оказалась верна. Глаза густо подведены чёрным, линии на внешних уголках глаз доходят чуть ли не до середины виска. Тени – имперский пурпур. Чего Сэмпл не ожидала, так это белой перламутровой помады, хотя она видела это новшество и у других женщин, так что вряд ли на неё таращились из-за необычного цвета помады. Так в чём же проблема?

И тут на неё снизошло озарение. У неё нет штрих-кода. Вот блядь. Она замерла перед витриной. Сердце упало. У всех без исключения в этом городе есть штрих-код. Сэмпл выругалась вслух:

– Я, блядь, попала в египетское полицейское государство, и у меня нет документов! Одежда и макияж вроде как прилагаются в комплекте. Но почему нет штрих-кода?!

Мысли проносились в голове с такой скоростью, что голова закружилась. Сэмпл впала в панику. Насколько это опасно – отсутствие кода? Видимо, очень опасно и очень погано, раз все горожане таращатся на неё, как на какого-то ярмарочного уродца. И зачем он вообще, штрих-код? Просто удостоверение личности или что-то ещё? Может быть, это замена денег – татуированные кредитные карточки, на которых основана вся экономика города? Если так, то она крупно влипла. Мало того, что к ней здесь будут относиться как к какому-то диковинному мутанту, так придётся ещё просить милостыню, чтобы не умереть с голоду. Ну, умереть – это сильно сказано, но голодные обмороки – тоже не слишком приятно.

– Ну и что ты теперь собираешься делать, девочка? Ты попала в торговый центр без гроша в кармане.

Хотя краткосрочный план действий был достаточно прост. Все в этом городе красят глаза и губы, значит, здесь должно быть немало магазинов косметики. Есть три варианта: выпросить, потихоньку попользоваться и положить на место или украсть. Найти карандаш для бровей. Нарисовать на лбу штрих-код. Чашку кофе на это не купишь, но хотя бы народ перестанет на неё таращиться. Она быстренько обвела взглядом ближайшие магазины, но в зоне видимости не было ничего, что хотя бы отдалённо напоминало лавку косметики или аптеку. Витрина, в которую она смотрелась, принадлежала, видимо, магазину тканей – в ней были выставлены рулоны разных оттенков «металлик», модных в этом сезоне. Магазины справа и слева от тканей были вообще закрыты. Да, этот пассаж явно давно пережил свои лучшие дни.

Сэмпл пошла вдоль магазинов, отворачиваясь всякий раз, когда навстречу ей шли прохожие, и вообще стараясь привлекать как можно меньше внимания. Она прошла мимо лавки, где продавали какие-то непонятные штуки в глиняных горшках, может быть, даже что-то съедобное, и мимо витрины, где были выставлены замысловатые приспособления наподобие конской сбруи, из кожи и металлических цепей. Сэмпл не знала, что это такое, и не горела желанием узнать. Никаких косметических вывесок вроде не было, хотя если бы рекламное объявление ТОЛЬКО У НАС – БЕСПЛАТНАЯ ТУШЬ ДЛЯ РЕСНИЦ даже и висело прямо перед носом у Сэмпл, она всё равно не смогла бы его прочесть.

Следующий магазин был вообще без витрины. То есть это был никакой не магазин. Отштукатуренная стена густо покрыта неоновыми иероглифами, разноцветными и ослепительно яркими. Сэмпл без труда догадалась, что это такое. Бар – он и в посмертии бар.

У Сэмпл был большой опыт «работы» по барам, хотя так вот с виду не скажешь. Там, на Земле, когда они с Эйми ещё уживались в одном смертном теле, Сэмпл – по ночам, когда сознание Эйми спало сладким сном, – выходила развлечься. Она прихорашивалась, наряжалась, как распоследняя шлюха, от белья до помады, и отправлялась по барам и пивнушкам в поисках моряков в увольнительной, коммивояжёров, в общем, жеребцов всех мастей, – а утром Эйми могла притвориться, что они не доставили ей удовольствия.

В этом некропольском баре пахло немного не так, как в обычном пивном заведении двадцатого века, где пахнет пивом, табачным дымом и крепким пойлом. Запах был странным и чуть сладковатым. Сэмпл не знала, что это может значить, но она знала другое – ей просто необходимо туда войти. Она прошла мимо неоновых иероглифов, открыла дверь, на миг замерла на пороге, глядя в мягкий полумрак, пропитанный алкогольным теплом, и решительно шагнула внутрь.

* * *

Из бара донеслось два звучных и гулких удара, похожих на замедленные раскаты грома. За ними последовали быстрые всполохи сине-белого света, как будто кто-то внутри щёлкал фотоаппаратом со вспышкой. Тридцатифутовое полотнище шелка, закрывающее отсутствующую часть стены, внезапно надулось, как парус под ветром. Джим, наблюдавший все это с улицы, поглядел на Саладина.

– Похоже, эти, с Гаити, очень даже неплохо проводят время.

Саладин вздрогнул.

– Ты лучше молчи. Вообще про них не говори.

Сейчас в баре осталась лишь жалкая горстка клиентов, людей и животных. Остальные поспешно ретировались, причём Долгоиграющий Роберт Мур был в первых рядах. В одной руке он держал футляр с гитарой, а другой придерживал шляпу, как будто боялся, что налетит буря. Пёс Эвклид забился под крыльцо, где раньше сидели Джим с Саладином, так что наружу торчали лишь нос да встревоженные глаза. Однако и Док и Лола остались в баре.

Джиму очень хотелось пойти туда. Любопытно было посмотреть, как развлекается эта троица вудушных полубогов. Но самое главное, ему жуть как хотелось выпить. Как это часто бывало там, в досмертной жизни. Тем более после стольких потрясений: слепящий свет, появление вудушных богов, – ему было просто необходимо снять напряжение. Плюс к тому он почти протрезвел и теперь страшно злился, что его блаженное опьянение было нарушено столь бесцеремонным образом. Надо было скорее восстановить разрушенную эйфорию. Единственное, что его останавливало, – это психоз Саладина.