Т-34 - истребитель гархов - Игорь Подгурский Страница 25

Территория лагеря «Дора» была наполнена упорядоченным движением. Конвойные с собаками сопровождали отряды заключенных к подъемникам, ведущим в шахты, на работы по территории, на санобработку и мало ли куда еще. Движением в лагере управляло специальное подразделение — каждый винтик механизма должен был крутиться в нужное время и в нужном направлении. Лагерь был кровью, нервами, мышцами и костями гигантского подземного производства, расположенного в горе прямо под ним. Четыре длинные штольни уходили в массив горы. Их соединяли коридоры, в которых располагались технологические звенья цепи — цеха. Вдоль штолен от коридора к коридору по рельсам двигались платформы, перемещая между цехами заготовки и детали. В конце каждой штольни появлялось готовое изделие: турбореактивный двигатель для самолета или ракета «Фау». Процесс производства был выверен и точен. С такой же точностью в штольни должны были поступать новые работники, и так же аккуратно следовало вывозить и сжигать пришедшие в негодность тела. Курт несколько раз притормаживал, пропуская пешие отряды и грузовики по сигналу регулировщиков. Наконец стройные ряды бараков остались позади, и автомобиль штандартенфюрера был осмотрен охраной второго кольца — уже при въезде в лабораторно-производственную зону. Это было разумно: враги должны были преодолеть сначала свирепую охрану лагеря, затем пройти внутреннее оцепление. Вероятность такого события была равна ничтожно малой доле процента, но тем не менее на каждом объекте существовала своя собственная охрана. Охранники объектов знали сотрудников в лицо и по именам, и могли распознать «своих» в густом тумане, в дождь, при вспышке молнии — по одному только жесту или повороту головы. Именно из такой охраны были изгнаны «три поросенка» с фельдфебелем Ротбартом во главе — до приведения запаха к норме.

У входа в лабораторный корпус метался разъяренным тигром доктор Готлиб.

— Здравствуйте, Фриц!

— Хайль! — Доктор вскинул расслабленную руку, и его ладонь по инерции откинулась вверх.

«Нет, он точно шизофреник. Видел бы Гитлер эту пародию на самого себя — столько Готлибу и жить, — подумал Вальтер, улыбаясь в лицо медицинскому гению. — А усики, а височки, а челка! По линейке отмеряет, ручаюсь!»

— Дорогой Фриц, рад вас видеть, — Вальтер моментально нашел оправдание своей улыбке и энергично пожал доктору руку. Доктор вскрикнул, скривился и прошипел, растирая тонкие пальцы:

— У вас по-прежнему стальное рукопожатие, господин штандартенфюрер. С такими воинами фюреру не страшен ни второй, ни третий, ни сто третий фронт! — с этими словами доктор Готлиб пронзил вдохновенным взглядом грядущее, расположенное где-то за высокой тульей фуражки Крауса. Вальтер стоически подавил смех и дружелюбно уставился в переносицу своего помощника.

— Как съездили, господин штандартенфюрер?

— Спасибо, Фриц. Все идет по плану. Я пойду приведу себя в порядок. Вы же спускайтесь после обеда, доложите результаты исследований по программе. Есть что обсудить, дорогой доктор. — Вальтер принял у Курта портфель, оставленный на заднем сиденье, и направился к двери, проворно открытой часовым.

* * *

Личные апартаменты штандартенфюрера находились на самом нижнем уровне подземного объекта. Наземный этаж секретной лаборатории был скорее декорацией — путаница коридоров, дежурные помещения охраны, кабинеты медосмотра и простейших манипуляций. Обычное медицинское учреждение в закрытом тыловом гарнизоне. Стены, выкрашенные казенной белой краской, оживляли плакаты: Вальтер держит на плечах ребенка, бесстрашно и вдохновенно глядящего вперед, на Вальтера с надеждой смотрят пожилые усталые немцы — муж и жена, и Вальтер обещает им безмятежную старость. Вальтер держит в руке штандарт с имперским орлом, и тучи над бескрайней землей рассеиваются. Германия превыше всего! Возле этого плаката штандартенфюрер свернул и подошел к шахте подъемника. Устройство было меньше тех, что использовали в лагере для спуска заключенных в штольни, да и по комфорту походило больше на лифт в отеле средней руки, чем на клеть в забытом богом руднике. Завыл мотор, и перед глазами Вальтера поплыли неровно срезанные слои песка, глины, горной породы. Минус первый этаж был пуст и освещен тусклым дежурным светом, зато нижний, минус второй этаж, жил своей обыкновенной рабочей жизнью. Вырубленная внутри горы гигантская ниша вмещала медицинскую лабораторию, настоящий фармацевтический центр со своим складом химических веществ и препаратов, много подсобных помещений и стационар для подопытных. Квартиры персонала и пищеблок располагались с другой стороны, по правую руку от подъемника. Вверх, параллельно зарешеченной шахте лифта, тянулись электрические кабели, трубы водоснабжения, воздуховодов и, конечно же, вытяжной вентиляции — той самой, в которую мяукали сгорающие от любовного томления «поросята».

В глубине горы не были страшны никакие бомбы; более того, шахта подъемника была удобной, но не единственной связью с поверхностью — подземелье имело несколько коридоров, ведущих к первой из трехкилометровых штолен.

Охранник подскочил к дверце подъемника и открыл ее. Вальтер ступил на чистый каменный пол подземелья. Ему очень хотелось бежать, но он закурил, постоял у подъемника, и лишь затем спокойным шагом отправился к блоку жилых помещений.

Квартира штандартенфюрера была обставлена на первый взгляд просто, и сослуживцам не пришло бы в голову, что жилье начальника было устроено по эскизам лучших архитекторов Германии. Справа от входа в квартиру была дверь в комнату денщика, слева — гардеробная, совмещенная с кладовкой. Следующая комната была гостиной с овальным столом на дюжину персон и вместительным буфетом, а из гостиной можно было попасть по желанию либо в кабинет, либо в спальню. В кабинете был обыкновенный набор мебели — письменный стол, металлический шкаф, три кресла. На столе стояли два телефонных аппарата; один — для внутренней связи, подключенный к коммутатору, другой — прямой, для связи с «Аненэрбе». Карта мира во всю стену скрывала за собой бронированную дверь. Именно к этой двери спешил Вальтер, чувствуя сердцем гарха, как слабеет и замедляется пульсация жизни в портфеле.

Вальтер щелкнул выключателем. Инкубатор представлял собой пустую квадратную комнату, пол которой был выложен черными и светло-коричневыми плитами из шлифованного гранита. Под потолком негромко гудел воздухозабор вентиляции. Несколько стенных плафонов давали ровный желтоватый свет. Центральная плита пола с глухим каменным скрежетом отъехала в сторону, открыв небольшое углубление. Краус осторожно поставил коробочку на дно углубления. Синеватое свечение гранатовых зернышек стало ярче и насыщеннее, пульсация вернулась к норме. Стенки камеры, дно и сама сдвижная плита были отделаны природной урановой смолкой. Теперь сердца могли ждать очень долго. Вальтер знал, что тревожные видения, тревожившие сердца гархов последние несколько часов, сменились безмятежным сном. Добро пожаловать, завоеватели! Вас ждут новые владения и ключи от самых мощных перекрестков обитаемой вселенной! Жаль, что ради этого приходится жертвовать своим естеством, но что поделать: на войне как на войне.

Вальтер закрыл коробочку и подошел к стене. Плита, повинуясь нажатию секретной кнопки, поехала и встала на место. Свет погас.