Эра Броуна - Леонид Смирнов Страница 25

– Соратник, бункер бомбит авиация ООН. Похоже, тысячекилограммовки кладут. Зенитные батареи – в действии…

– Понял, – только и ответил Хабад, нажал кнопку и неожиданно засмеялся. Пусть себе потешатся напоследок. Это уже агония наступления. Он все-таки уцелел и на этот раз!..

33

Специальный корреспондент журнала «Военное обозрение» сообщает из Найроби:

«Новый командующий войсками ООН в Восточной Африке генерал-лейтенант Примак с первых же дней решительно взялся за дело. Усилив международные силы современным ракетным оружием, фронтовой авиацией и вертолетами огневой поддержки, он уничтожил бомбо-штурмовыми ударами скопления боевой техники ТАР и перешел в решительное наступление на фронте от Ямбио до Марсабита. Высадив десанты в тылу отступающего противника, Примаку удалось окружить многотысячные группировки врага на оккупированных войсками Хабада территориях: на крайнем юге Республики Белого Нила, на севере Уганды и Кении. Сейчас они надежно блокированы, ликвидация их произойдет позднее.

Днем и ночью бригады ооновских войск наращивали атакующую мощь, продолжая расширять горловины прорывов, и в конце концов вынудили неприятеля спасаться бегством. К исходу седьмого дня наступления войска ООН отбросили армию Африканской Революции на первоначальные позиции – к границе ТАР, то есть девяти стран, добровольно или насильственно объединенных в это политическое образование тринадцать лет назад.

Генеральному секретарю ООН не без труда удалось убедить командующего миротворческими силами генерал-лейтенанта Примака остановить наступление. Возложенная на него ответственная миссия выполнена блестяще и с минимальными потерями. Статус кво в Восточной Африке восстановлен. Теперь необходимо как следует укрепить позиции ООН, в кратчайшие сроки создав мощный оборонительный пояс длиной три тысячи километров: вырыть несколько линий окопов и противотанковых рвов, установить многослойные заграждения из колючей проволоки и надолбов, минные поля, построить тысячи дотов и открытых огневых точек.

Пересмотр решения Совета Безопасности о прекращении военных действий вряд ли возможен в связи с особой позицией Поднебесной, а также ряда непостоянных членов СБ, например, Венесуэлы и Непала. В интервью, данном корреспонденту журнала, Примак выразил свое сожаление по поводу «косной и по сути трусливой позиции СБ», призвал мировое сообщество одуматься и, пока не поздно, «добить гадину в ее логове». Несмотря на массу острых комментариев в прессе, официальной реакции на его слова пока не последовало».

34

СУВАЕВ И ДОГОНЯЙ (1)

Сува давно уже приглядывался к этой собаченции. Гладкая шерстка, длинные-предлинные ноги, умные глазищи и потешные мохнатые уши – загляденье одно. Правда, хозяин ее всегда смотрел на Суву, будто боясь, как на врага человечества.

Что уж во мне такого страшного? – с удивлением думал клошар, Словно позабыв о своем затрапезном виде и весьма специфическом (если не сказать сомнительном) запахе, что повсюду сопровождал его.

А собаченция (вернее, собаченции) жил самой обычной собачьей жизнью. Это был именно кобель, пользующийся у сук неизменным расположением. Вот только низкопородные они были все как одна – не под стать ему, и беспощадно отгонялись Хозяином. А потому не было у бедного песика настоящей компании…

Чего ж ты его мучаешь, гад?! – в общем-то беззлобно, но настойчиво думал Сува, наблюдая за безобразиями, творимыми Хозяином. – Ведь не о случке речь – поиграться дай, ирод! – Но очкоглазый, щекастый, краснозобый Хозяин его мыслей не слышал, только больше ярился, когда поблизости замечал свидетелей его антисобачьего террора.

Сува не знал, как называется эта порода и, стащив как-то раз с лотка книжку про собак, попытался почитать о ней, пристроившись под своим родным мостом. Интеллигентное это было место: клошары несли туда самое чистое, что только у них было, самое дорогое, оставляя во внешнем мире все свое разочарование, пошлость и злость…

Но Суве не дали насладиться рассказами о собачьей жизни, вернее, о том, как расчесывать им кудри и проводить плановые вязки. Облава накатилась внезапно и погнала бедолаг вдоль реки, мимо приткнувшихся рядами лодок, потом по недавно начатым новостройкам и наконец через заросшие бурьяном пустыри – тут уж ищи ветра в поле!.. Во всей этой суете и нервотрепке Сува и потерял свой литературный трофей.

Собаченцию звали Догоняем, хотя у пса было и другое – научное имя, складывающееся из имен доблестных, медалированных предков, но произнести его мог разве что нетрезвый хетт или мидянин.

Про себя Сува ласково называл кобеля Гунькой, Гуней. Он вообще-то очень любил животных, особенно чужих, потому что свои у него почему-то долго не протягивали или сбегали (если везло). Нет, он никогда не мучил братьев меньших, но мог по независящим от него причинам исчезнуть вдруг суток этак на десять-пятнадцать, а потом, вернувшись, обнаружить в своем логове кладбище. Да и в обычную пору у Сувы далеко не всегда было чем подхарчиться, но уж если было, то он честно делил пайку со своими подопечными – всегда поровну.

Сува и Гуне пытался пару раз подкинуть чего-нибудь съестного – понятное дело, когда хозяин отвернется. Понимал, конечно, что живется кобелю в пищевом смысле вовсе неплохо, и все же не мог удержаться – уж больно приятен глазу и слуху был пес по имени Амсгончет-чермибсды или как там его…

Оба этих раза закончились не то что бы плачевно, но без видимого результата. Гуня нюхал предложенные ему куски, дружелюбно вилял хвостом и убегал – то ли боялся, что усечет и накажет Хозяин, то ли брезговал непритязательным угощением. Ничего лучше московской (вареной с жирком) колбасы Сува предложить ему не мог.

Догоняй, в свою очередь, давно уже заприметил этого несуразного мужичка в заплатанном на локтях и подоле пальто и неопределенного цвета штанах с оттянутыми белесыми коленями. Он казался потешным и даже по-своему симпатичным. Порой с ним хотелось поиграть. Неуклюжие попытки мужичка накормить кобеля какой-то сомнительной колбасой не могли восприниматься иначе, как чисто символический жест благорасположенности и готовности подружиться… Разве может обладающий собственным достоинством, высокопородный пес польститься на подобное непотребство?! Конечно, может, думал в глубине души Догоняй. В том-то и дело – колбаса никогда не бывает лишней, а уж дружески настроенная колбаса – тем более. Но он не позволял этой мысли захватить его целиком и перебороть страх, а ведь Догоняй действительно сильно боялся своего Хозяина.

Тимофей Михайлович был мужчина злой. На работе он ненавидел почти всех, но осмеливался нападать лишь на практикантов и молоденьких лаборанточек – словом, на тех, кто заведомо боится пикнуть… Да и в семье был вовсе не деспот – напротив, тряпка, но тряпка ворчливая, умеющая показывать зубы, причем почти всегда не по делу. И опять-таки отыгрывался Тимофей Михайлович на самых забитых и бессловесных. Чаще всего накопленную за день, нерастраченную свою злобу вымещал на псе, хотя нанести ему реальное физическое увечье боялся – жена удавит за «высокопородного». Потому и насобачился Хозяин обрекать Догоняя на муки чисто психологического порядка. Даже случайные встречи с «девочками» на утренних и вечерних прогулках Хозяин всякий раз удосуживался превратить в сцены позора и унижения.