Третий ангел - Элис Хоффман Страница 25

— Фрида, наверное, удивляется, куда мы пропали, — улыбнулась Люси.

— Подумать только, мы могли бы жить здесь.

Действительно, мать Пола, надев синий передник поверх траурного черного платья, стояла на заднем крыльце дома у сиреневой изгороди и махала им рукой. Они помахали в ответ.

— Что же мне делать, мама? — горько спросила Элли.

— Не думай об этом, — отозвалась та. — Делай то, что в твоих силах. Лучше этого не может быть ничего.

Еще до наступления вечера родители Элли уехали вместе с миссис Ридж и горничной в ее машине. Сама Элли осталась в саду, где кусты сирени росли так густо, что не было никакой возможности даже разглядеть дорогу. Листья были обильно покрыты пылью, как это обычно бывает в августе, когда стоит слишком жаркая погода. Билл отправился спать, но Фрида, хоть и устала, продолжала оставаться на ногах и вышла к Элли в сад. Женщины присели на скамью и стали слушать пение птиц.

Светлая голубизна еще царствовала в окраске неба, хоть уже шел десятый час вечера. Воздух казался таким густым и вязким, а секунды тянулись долго, как часы.

— Когда-то отец сказал мне, что на небесах живут три ангела, — вдруг заговорила Фрида. — А он вообще-то был серьезным, здравомыслящим и очень практичным человеком. Всегда шел в ногу со временем. В общем, принадлежал к тем людям, на кого можно положиться. Так вот, однажды мой отец сказал, что людям известны ангел жизни и ангел смерти. Но неизвестен третий ангел.

— Я тоже слышала только о двух.

— Отец говорил, что, когда он отправляется навещать больных, с ним всегда присутствует один из них, только он не знает который. И узнаёт об этом только у постели больного. Да и тогда не наверняка. Подчас между ними даже нет разницы.

Элли безучастно рассматривала трубу на крыше коттеджа. Здесь они с Полом могли бы сейчас жить.

— А кто же третий ангел?

— Это-то и есть самое любопытное. Людям даже неизвестно, ангел он или другое существо. Так бывает. Мы думаем, что делаем кому-то добро, заботимся о нем, а потом оказывается, что это нам сделали добро и даже спасли жизнь.

Элли не выдержала и расплакалась. Как она хотела бы сейчас оказаться в том маленьком уютном домике и, например, возиться на кухне — печь пирог или нарезать яблоки для печенья. А Пол растянулся бы на кушетке и вовсю насмехался над ней и ее стряпней.

— Мы не можем даже вообразить такое, — продолжала Фрида, — потому что этот ангел найдет нас тогда, когда мы меньше всего будем его ждать. И изменит всю нашу жизнь.

— Да, не можем даже вообразить…

— Я рада, что ты решила остаться у нас.

Вместе они вошли в дом, перемыли посуду, вытерли ее насухо, аккуратно сложили на полки. Элли дождалась, когда мать Пола отправилась в кровать, и выключила везде свет. За окном слышалась песня птиц, введенных в заблуждение долгими летними сумерками. Постояла у окна, надеясь, что Пол пройдет мимо, куда бы ни лежал его путь. Потом долго сидела в кресле и не заметила, как заснула. А когда проснулась на рассвете и взглянула на окрестные поля, стелившиеся за дорогой, его уже не было.

Элли стояла на ступенях широкой лестницы «Оранжереи». Именно на сегодня была назначена ее свадьба. Ворота в Кенсингтон были уже открыты, но ресторан еще не работал. В траве распевали малиновки, густая зелень кустарника казалась почти черной против солнца. А бледную синеву неба оттеняло лишь несколько высоких белоснежных облачков. Когда-то день, назначенный для свадьбы, ей казался таким далеким, что она и не чаяла его дождаться. Но вот он и пришел, она надела свадебный костюм. Заказ на номер в парижском отеле «Риц» она так и не отменила; и билеты, которые они когда-то вместе покупали на нынешний послеобеденный час, так и лежали у нее в сумочке вместе с паспортом. Что бы Элли ни говорила и ни делала, она до последней минуты надеялась на благоприятный исход болезни Пола. Как та голубая цапля, обитательница коннектикутских болот, надеялась на возвращение своего возлюбленного. Элли не могла забыть Пола, каким она видела его в последние дни в больнице, когда он, исхудавший до такой степени, что под одеялом даже не было заметно контуров его тела, целыми днями не вставал с постели.

Нынешний день оказался душным, воздух был насыщен влагой. Похоже, что к вечеру распогодится, но для нее это не имело особого значения.

Около дворца стали собираться толпы туристов. Там проходила выставка платьев принцессы Дианы, всех тех великолепных туалетов, в которых она когда-то блистала. Чернильно-синее платье, в котором она танцевала с известным артистом кино. Розовый жакет, весь расшитый блестящими пайетками, который она надевала во время поездки в Индию.

Мусорщик, принявшийся сметать мусор с лужайки, недовольно покосился на Элли, сидящую в патио у дверей закрытого ресторана, но ничего не сказал. А она пыталась решить, что ей делать дальше. Прежняя ее жизнь была закончена, эта страница перевернута. Будущее, которое ее ждет, одиноко. Ничто из того, что она ожидала в жизни, не сбылось.

Элли взглянула на дорожку, обегавшую «Оранжерею» вдоль кустарника. По ней шла какая-то женщина. Утром Элли позвонила в «Лайон-парк» и оставила сообщение для Мадлен. В нем она попросила сестру прийти в Кенсингтон. И обязательно надеть нарядное синее платье, сшитое к свадьбе. В конце концов, платье оказалось удачным и удивительно ей шло.

Мадлен села рядом. Помолчала, не зная, что сказать. Этот наряд смущал ее, она не была уверена, что имеет право надевать его.

— Какой замечательный открывается отсюда вид, взгляни только! — сказала старшая сестра.

Обе посмотрели на ухоженные лужайки.

Книжка, сочиненная Элли, заканчивалась очень печально — цапля-супруг был застрелен браконьерами, принявшими его за огромного ворона. И по нему носили траур обе жены одновременно — и женщина, и цапля.

— Прости меня, — прошептала младшая. Слезы потоком полились из глаз, капали прямо на платье. Мадлен ничего не могла с этим поделать, хоть прекрасно знала, что это верный способ испортить дорогую ткань. — Мне до того стыдно. Я так плохо поступала с тобой.

У входа во дворец уже стояла очередь. Над землей витал еле слышный запах травы. Элли вспомнила о розах, которые когда-то купила и принесла к этому дворцу. В день, который оказался днем первой ее встречи с Полом. До чего они были прекрасны! Потом мысли ее перенеслись к той далекой ночи, когда они вдвоем с сестрой пытались разрушить заклятие, тяготевшее над матерью. Она ведь так и не сказала тогда Мэдди, какое слово может быть паролем, убивающим страх. А это было ее имя, имя ее младшей сестры.

— Как люди умудряются справляться с такой трудной штукой, как жизнь? — произнесла она вслух. — Вот что я никак не могу понять.

— Им помогает храбрость. Ты ведь тоже храбрая, между прочим.

— Я? Не говори, пожалуйста, чепухи. Кто у нас храбрый, так это ты. Ведь это именно ты взобралась тогда на дерево и спряталась в гнезде цапли. И ты всегда так поступала — делала то, что тебе нравилось. Звонила той женщине, у которой жил папа. Я не такая. Я могла делать только то, что считала себя обязанной делать. Пока не стало слишком поздно.