Стрингер. Летописец отчуждения - Александр Радин Страница 25

Вик беззвучно рассмеялся. Со стороны можно было подумать, что его грудь дергается в конвульсиях:

— Кирдык, Пресс. Крынка…

Тело толстяка выше пояса было хаотично, но плотно перетянуто бинтами и тряпками. Алексей проходил курсы оказания первой помощи. Но его знаний оказалось недостаточно. Кровь Смертин остановить так и не смог. Она продолжала сочиться через повязки, орошая пол красными кляксами. Дышал сталкер тяжело, с надрывом. Мерзко, одним словом. Без единой надежды.

Возможно, пуля задела легкое, может, еще какой орган. Смертин слабо разбирался в медицине. Но ему было ясно как божий день — состояние Вика ухудшалось. Стрингер всерьез задумался, кто из них умрет первым. Алексею хотелось, чтобы Вик. И дело было даже не в эгоизме, желании протянуть на секунду дольше. Стрингеру было не по себе от мысли, что сталкер останется один, беззащитный и беспомощный. Тем более Алексей обещал…

Смертин даже всерьез готовился в последние минуты своей жизни пустить Вику пулю в голову, но не был уверен, что сможет. Такая вот веселая Зона. Сплошные приключения.

— Пресс… ты только за мойку не ходи, где сортир деревянный… Не ходи, и все тут. «Паровоз» там…

— Это еще что?

Алексею показалось, что ему опять кто-то дышит в затылок. Но он не стал обращать внимания. Привык.

— «Паровоз» — это… Это «паровоз». Я его ночью видел, когда ты меня пер. Белесый он, как сливки, и тянется, тянется… Не ходи. Сдохнешь…

От «экстазовцев» они ушли легко. Слишком приличной была фора. Солнце клонилось к закату, а преследователям нужно было еще пробиться через аномалии. Пусть даже они выбрали самый безопасный путь. Лишний крюк только дали.

Боя все-таки избежать не удалось. Хотя и боем-то эту мелкую стычку сложно назвать. Вик самостоятельно идти не мог. Смертин затащил его на вершину пригорка и открыл беспорядочную стрельбу. Стрелял много, громко и почти безрезультатно.

Пригорок нужно было брать штурмом. Тем более беглецов прикрывали массивные валуны. Алексей, по большому счету, рассчитывал напугать бандитов. Он выпустил в сторону преследователей все заряды для дробовика и две обоймы карабина. Выстрел раздавался сразу, как только внизу начиналось мало-мальское шевеление. Такой огонь, конечно, шквальным не назовешь, но работало. Однажды даже кто-то пронзительно заверещал и начал громко и матом рассказывать о своей нелегкой судьбе. Скорее всего, стрингер по кому-то попал, но думать об этом не хотелось. Людей он никогда не убивал и не собирался.

Как только край солнца скрылся за горизонтом, преследователи развернулись к базе. Рисковать головой из-за двух полудурков они не захотели.

До Кукиша Смертин добирался на последнем дыхании. Вик весил раза в два больше стрингера, но у Алексея даже мысли в голову не пришло его бросить.

Ночью Зона другая. Безликая. Массивная. Тьма давила на Алексея всей тяжестью, рисовала страшные образы, пугала, вытягивала последние крупицы сил. Твари шарахались от беглецов, как от прокаженных. Возможно, мутанты чуяли тонкий запах смерти, тянущийся от этой безумной парочки. Ведь человеку, переступившему одной ногой незримую черту, терять было нечего. У детей Зоны тоже есть страх. Слепые псы и повылазившие из своих щелей чернобыльские крысы следили со стороны. Они втягивали носами пахнущий кровью и потом воздух. Падальщики ждали своего часа — когда жертвы бросят оружие и повалятся на землю. Когда не смогут собрать остатки сил для последнего яростного боя.

Энергетика порой бывает ощутимой. Смертина колбасило и распирало. Адреналин бурлил в крови, глаза горели. Алексей никогда не чувствовал себя таким сильным, хотя прекрасно понимал, что эти процессы — банальная химия организма, на которой долго не протянешь. Закинув на плечо руку Вика, крепко вцепившись в его ремень, стрингер пер как танк. Сталкер стонал, забывался. Изредка Смертин тряс его и узнавал направление. В то, что Вик осознает происходящее, верилось с трудом.

Убежище Кукиша встретило запустением. Смертин едва различил в темноте здание старой автомойки на краю шоссе, на которое в полубреду указал Вик. Они шли напрямую, отключив детектор аномалий. Постоянный писк только раздражал. Алексею припомнилось минное поле.

«Не пронесет — значит, так тому и быть», — думал он на ходу, стискивая зубы от напряжения.

Пронесло. Только Кукиша на месте не было. Там вообще никого не было, словно барыгу и его братков съела вместе с костями нечистая сила. Вход в прорытый и отстроенный Кукишем подвал был нараспашку. Внутри полнейший беспорядок. По полу были разбросаны разбитые деревянные ящики, картон, какой-то неразличимый в темноте мусор. Мебель поломана, под подошвами хрустело стекло. Фонарик Смертина выхватил из темноты валявшуюся в углу толстую книгу, на которой аккуратным почерком было выведено «Бухгалтерия». Проход в соседние комнаты завалило обрушившимися бетонными блоками. Алексей решил остаться. Идти было больше некуда.

— Пресс, закури папироску.

Алексей щелкнул трофейной зажигалкой, прикуривая сразу две:

— Когда я снимал в Иране… Я там видел раны похуже твоих, — сам не понимая для чего, сказал Смертин.

— Знаешь, почему я еще не люблю мосты? — неожиданно спросил Вик.

— Молчи. Тебе лучше не разговаривать.

— Нет уж, Пресс, я очень хочу разговаривать. Мне, может, только и осталось — поговорить на дорожку. И хрен ты меня заткнешь, — толстяка как прорвало. — Мне край, Пресс. Я это чую. Лежу и думаю — хреновую жизнь прожил ты, Вик. Блеклую, пустую и бессмысленную. Я, когда в Зону первый раз ногами шагнул, меня предупредили, что ничем хорошим это не закончится. А я все прыгал тут, жилы рвал, от страха трясся, хотя конец был заранее известен. Просто в него как-то тогда не верилось. И все эти страхи, дикие усилия воли — все было глупостью.

— Наверное.

— Ходят байки, что до Монолита добрались несколько человек. Из-за этого все сюда и лезут. Не хотят упустить единственный в жизни шанс. Думают, что именно у них выгорит. Ан хренушки… Вот сказал бы кто-то из ученых, что ни одному человеку добраться до Монолита не по силам, — и не было бы сталкеров… Хотя нет, все равно бы поперлись проверить. А вдруг можно? Верно говорю, Пресс?

— Угу.

— Вот ты все угукаешь и угукаешь… А я никак не могу понять, чего я здесь забыл. К Монолиту идти дрейфил, денег с этих артефактов — курам на смех. Чего я тут забыл, Пресс?

— Не знаю, — растерялся Смертин.

— Зато я знаю, — прохрипел толстяк. — Зона, она ведь всем шанс дает. Только надо понять, когда она это делает. Но не просто так — на и беги. Зона хитро шанс дает, перед выбором ставит. И главное — куда ни плюнь, но везде тупик в ее вариантах. Это она так шутит, наверное.

Вик закашлялся. Смертин подумал, что толстяк сейчас успокоится, но не тут-то было.

— Я ведь, когда о деньгах твоих узнал, сразу подумал — вот, Вик, твой шанс. За все твои страхи, за всю боль, за все унижения. Надо было только курок взвести, пистолет к черепу приставить тебе и пальнуть. Вот и готово сокровенное желание. Я ж знаю, что только о деньгах и думаю. Даже если к Монолиту подползу, даже если долгих лет захочу или здоровья детям — все равно о деньгах думать буду. Это уже в голове, понимаешь, Пресс? Ни черта ты не понимаешь.