Последнее решение - Томаш Колодзейчак Страница 24

– Ты хочешь сказать, что повторишь суть, но не теми словами, то есть не повторишь?

– Да. Повторяю. Контроля не будется. Наблюдают за всеми людьми. За нами, может быть, тоже. Вероятность.

– Понимаю. Нас не станут подвергать строгому контролю, но мы должны следить за тем, чтобы на нас не обратили внимания случайно.

– Да.

– Ты кто? Человек?

Мужчина не ответил. Он смотрел на Даниеля модифицированными глазами с вертикальными штришками зрачков. У каждого глаза было два века, закрывавшихся одновременно. Глаза были поставлены очень широко. Если глядеть на лицо мужчины прямо, они смотрели немного сбоку как две выпуклости. У него могли быть сложности со стереоскопическим зрением. И не только с этим. Больше всего Даниеля изумлял имплантат, который этот тип пристроил себе на спину.

– Человек. Я – человек. – Чужак повторил слова Бондари и тихо рассмеялся. У него были не зубы, а две плоские костяные пластины. Тоже имплантаты.

Ракета опустилась через несколько минут. Когда платформа доставляла их на поле космодрома, Даниелю вдруг показалось, что он уже знает решение загадки. Однако ответ не удержался в мозгу, улетучился, оставив Бондари с раздражающим ощущением того, что он знает, что уже мысленно назвал это, что вот-вот вспомнит, ведь оно вертится на кончике языка.

Платформа остановилась. Это не был космопорт высшего класса, а скорее всего полевой ракетодром. Ни больших строений, ни транспортеров, ни герметичных рукавов, через которые можно попасть из ракеты прямо на базу. Даниелю и его спутнику, одетым в пустотные скафандры, пришлось довольно долго идти по скользкой глади.

– Ты знаешь, что под нами три километра льда, а потом сорок километров воды? – риторически спросил Даниель, не рассчитывая на ответ.

– Я знаю. Ты знаешь плохо. Три километра и четыреста метров льда. Сорок три километра воды. Ты должен научить себя считать. – Новый знакомец снова захихикал.

Они были на Мече.

* * *

Даниель неожиданно понял, кто его спаситель. Мгновенно не распознанные до того элементы сложились в единое целое. И, как обычно в таких случаях, слишком поздно. Правда, ненамного, всего лишь на то время, которое потребовалось, чтобы приложить к его шее аппликатор и ввести какую-то парализующую пакость. К цели путешествия Бондари добрался в виде неподвижной мумии, но, к сожалению, в полном сознании.

Однако прежде чем наступил этот неприятный момент, они погрузились в бездонный океан Меча.

Именно здесь в эндогидросфере находились поселения людей. Закрытые от космического холода и излучения, охваченные живительной влагой, они развивались очень быстро. Выше всего, под самой ледяной скорлупой, располагались фермы планктона. На глубине примерно пятисот метров плавали города. Ниже – от полутора до десяти, а то и на несколько десятков километров, – в глубины океана погружались только экспедиции ученых, лодки любителей острых ощущений, да машины клана Ныряльщиков. Там также постоянно находилась животноводческая станция, в которой выращивали и изучали глубоководные виды животных. Предполагалось, что в будущем биоценоз Меча должен стать обильным также и на уровнях, на которые люди погружались редко. Это, в свою очередь, требовало адаптации и выращивания множества видов, импортируемых из удаленных миров, где жизнь в водных глубинах возникла путем естественной эволюции. Правда, генинженеры были в состоянии создать существо, способное функционировать чуть ли не в любых условиях космоса, однако, как правило, использовали уже существующие, проверенные образцы. Так было дешевле. Глубинную станцию обслуживал очень многочисленный коллектив парксов, нанятых правительством Гладиуса. Отдельные группы-сообщества парксов специализировались на глубинных биоценозах, причем в системе Мультона имелось также их политическое представительство. Подписанная после Войны Зародышей система, получившая название «Пакт Столетия», однозначно устанавливала, что если одна из договаривающихся рас столкнется с незнакомой цивилизацией, она обязана сообщить об этом другим участникам пакта и дать согласие на появление в обнаруженном ею месте их представителей. Даниель не сомневался, что каждая из сторон старается – вопреки видимости – не разглашать информацию о столь важных с военной и хозяйственной точек зрения контактах. Однако коргарды, напавшие на систему Мультона, были столь необычной, выходящей за рамки всех возможных представлений цивилизацией, вдобавок расположенной в важном и «шумном» пункте, что встречу с нею невозможно было удержать в тайне.

Даниеля удивляла легкость, с которой им удавалось проходить проверку за проверкой. В шлюзе порта они воспользовались входом для VIP. Их не задел ни один из многочисленных там стражей, автоматы контроля безопасности обнюхивали гораздо менее тщательно, чем следовало. Еще в ракете Даниеля подвергли маскирующим процедурам. Ему изменили рисунок радужки, на спине появились искусственные папиллярные линии, а на лице – утолщения, изменяющие черты. Тело покрыли микроскопическим слоем псевдокожи с другим ДНК и модифицировали ауру. Тем не менее он прекрасно понимал, что это были не особо изящные фокусы. Хорошо имплантированные, они могли обмануть домашний замок, банковского контролера или сторожа машины, но их было недостаточно, чтобы безопасно подвергнуться тщательному войсковому или полицейскому контролю. Однако оказалось, что ничему подобному ему подвергаться не пришлось.

Это вызвало доверие к профессионализму его новых покровителей, но одновременно порождало сомнения. Могли ли остатки бунтовщиков – если таковые вообще уцелели – гарантировать такую безопасность?

Батискаф, в котором они погружались, взял на борт только их двоих, хотя в нем еще было свободное место, а в ожидалке Даниель приметил еще нескольких ждущих транспорт человек.

Внутри аппарата было довольно тесно, гладкие наклонные стены придавали ему форму усеченной пирамиды. Окон не было, потому что батискаф опускался на очень большую глубину. Одну из стен занимал экран, на который можно было спроецировать изображения с внешних камер. Был здесь также небольшой автомат, предлагавший напитки, и панель связи. Три других стены были от пола до потолка разделены на узкие секции. Каждая представляла собой – как пояснил мягкий голос из невидимого динамика – одноместную спасательную капсулу. В случае аварии пассажир мог просуществовать в ней от трех до четырех дней, все это время капсула держалась на постоянной глубине, ожидая прибытия спасателей.

– Куда плывем? – спросил Даниель еще до того, как они вошли в аппарат.

– Не скажу для тебя.

– А если я не поплыву с тобой…

– Могу принудить. Могу тебя заставить. Через три часа радужки, кожа, маска перестанут действовать. Сразу же узнают тебя. Доминия возьмет тебя, так как очень хочет.

Это была самая длинная речь, какую Даниель до той поры услышал из уст своего спутника.

– А она меня наверняка очень хочет, – буркнул Даниель, входя в батискаф. Мужчина несколько мгновений постоял снаружи, словно давая Даниелю дополнительную возможность: «Ты не хочешь плыть? Тогда вылезай. Тебе есть что терять!»