Наблюдатель - Стас Устенко Страница 24

О как! Я слышал, что в СССР и США велись разработки боевых машин с ядерным реактором, но чтобы увидеть готовый образец… Хорошенькая боевая техника гниет на улице!

В нескольких папках находились какие-то длинные выкладки, а также описания других танков, БМП и прочих футуристических устройств из этой странной коллекции. Тогда я перешел к тому, что приберег «на сладкое» – на верхней полке сейфа стояла полированная деревянная коробка с цифрой «8» на крышке. В этой вещи чувствовалось что-то смутно знакомое – когда я открывал ее, по телу прошла легкая дрожь. Внутри на синем бархате лежала тоненькая обветшалая книжка, попавшая туда словно из букинистического магазина. Твердая обложка брошюры была оторвана, осталась лишь стопка листов на двух ржавых скрепках. Я перелистнул первую, пустую, страничку и увидел заголовок:

Доктрина. Москва, 19… год

(Часть цифр была стерта.)

Тут я понял, где мог слышать о книге раньше. Если это не совпадение, о Доктрине упоминалось в том самом дневнике, что достался мне от отца. Профессор Кантимиров, согласно записям, перед полетом в сфере написал: «В Доктрине! Все дело в Доктрине!». И это не являлось совпадением, теперь я знал точно. Но читать Доктрину сейчас не хотелось, не хотелось даже перелистывать страницу. Я положил обветшалую брошюру в карман и в задумчивости двинулся на выход. Мозги постепенно прочищались, я даже начал представлять, что делать дальше – сначала озаботиться переводом оставшихся денег на счет в каком-нибудь оффшорном банке, потом – уматывать из страны в Южную Америку, на полгода-год, как минимум, а там посмотрим. Но разработать план в деталях я не успел – впереди возник коридор, в котором раньше сидела собака. Ее теперь там не оказалось, зато на меня с любопытством смотрело совсем другое, очень странное животное. Чуть больше метра длиной, по комплекции оно напоминало чрезвычайно крупную и массивную таксу. Шкуру существа покрывала короткая серая шерсть, кривые ноги заканчивались маленькими копытцами, хвост отсутствовал или был отрезан. Но самым интересным образом выглядела голова – больше всего она напоминала голову молодого поросенка: игривые глаза-бусинки, большие висячие уши и розовый пятачок. Я вдруг понял, что прежний мир окончательно и бесповоротно развалился на части, и собрать его воедино уже не получится. Максимум, на что хватит моих возможностей, – сложить головоломку во что-то новое. Ведь передо мной стояла та самая «таксоподобная свинья» из сна про театр и актеров. Я прижался к стене, пистолет доставать не стал, а просто спросил у животного:

– Что тебе нужно?

Такса повернула голову немного вбок. Я обернулся и опешил. В нише коридора, рядом с кладовкой, сложив ноги в позе лотоса, сидел тот самый синий гигант, которого я видел в метро. Я успел взглянуть на него лишь мельком, и сразу получил ответ на свой вопрос – слова словно сами всплыли из памяти. Я вынул «Молескин» и осторожно положил на пол.

Шаг. Два. Три. Я не стал оборачиваться. Только обратил внимание на нацарапанную у двери на стене фразу: «Стирание личной истории – 40 %». Девять шагов, и я выбрался на улицу. Постепенно ускоряясь, дошел до водопровода, где недавно оставил Сергея. Мой друг уже сидел, видимо, ему стало лучше. Я схватил его за плечи и потащил – вот только куда? Ворота закрыты, и идти нам просто некуда. И тут наступил ад. Сначала со стороны холмов, что маячили неподалеку, раздался сильнейший грохот, а потом я увидел стену воды и грязи высотой метров пять, не меньше. Эта лавина приближалась к нам с ужасающей скоростью. Где-то я читал, что спасаться от селевого потока лучше на открытой местности, в дома лезть точно не следует. И мы побежали. А потом вода настигла нас, накрыла с головой, потащила. Все произошло настолько быстро, что кроме мутной жидкости вокруг запомнить ничего не удалось.