Война самураев - Кейра Дэлки Страница 24

Пятью днями позже средний советник Синдзэй стоял в саду своего особняка, любуясь тем, как свежевыпавший снег лег на раскидистые ветви сосен и мостик у дальнего берега пруда. Вдруг его внимание привлек странный отсвет, отражение в затуманенной водной глади, и он поднял глаза к небу. Там, за тонкой пеленой облаков, виднелась белая радуга, проходящая поперек солнца. Синдзэй похолодел. Это было предвестье, но чего именно?

Он решил, что сейчас, когда столицу то и дело будоражат беспорядки, а этот полоумный Нобуёри каждый миг что-то затевает, всякому знамению следует уделять внимание. В конце концов, именно видение в пруду позволило ему избежать смерти, хотя бы до сей поры. А теперь, с отъездом Киёмори… Глава рода Тайра открыл Синдзэю истинную цель паломничества в Кумано. «Если без меня ничего не произойдет, — сказал Киёмори, — тогда мы сумеем уверить народ в том, что с нами мир сохранится даже после смены правлений. Случись же Нобуёри проявить себя в мое отсутствие — вырвем это жало, прежде чем яд успеет распространиться».

Синдзэй было заметил, что затея чревата опасностями, но разве Тайра когда кого-нибудь слушали, особенно упрямец Киёмори? Так они остались без предводителей, а теперь еще радуга-призрак повисла поперек солнца, словно грозящий палец.

Сыновья Синдзэя отправились в качестве свиты во дворец То-Сандзё, а значит, получить доступ в покои Го-Сиракавы не составит труда. Надо предупредить отрекшегося государя, к тому же, возможно, кто-нибудь из Ведомства инь-ян откроет смысл увиденного утром… Размышляя так, Синдзэй велел заложить воловью повозку и отправился в То-Сандзё.

Однако у самых дворцовых врат до него долетели чарующие звуки флейты и кото. Мужчины радостно распевали саибара [31]под стук вееров танцовщиц-госэти. Синдзэй поднял голову и увидел, что знамение исчезло. «Как можно испортить такой трогательный и счастливый миг рассказами о зловещих видениях? Тем более что оно испарилось. Возможно, я сам его выдумал. В наше тревожное время минуты покоя так редки…» — и Синдзэй удалился, оставив послание слуге.

Но стоило советнику снова забраться в повозку, услышать бич погонщика и грохот колес по камням, как его обуяло предчувствие скорой беды. Казалось, прекрасный напев из дворца То-Сандзё был прощальным ароматом цветов сакуры, которые вот-вот облетят. После некоторых раздумий Синдзэй пришел к мысли, что его пребывание в столице не так уж необходимо: планы новогодних празднеств были давно одобрены. «Вреда не будет, — решил он, — если я отлучусь ненадолго. Если знамение окажется вещим, это может спасти мне жизнь. До Нары каких-нибудь тридцать ли, всего полтора дня пути. Все монахи там меня поддержат, а возвращение, если его потребуют, не займет много времени. Повелитель Киёмори нашел достаточно безопасным пускаться в паломничество. Отчего бы и мне не последовать его примеру?»

Вернувшись домой, Синдзэй пошел к жене и рассказал ей о белой радуге.

— Может, бояться нечего, но для пущей предосторожности посещу-ка я ненадолго обители Нары.

— Решение весьма разумное, — сказала она, — но прошу вас, если вы предвидите опасность, возьмите меня с собой!

Синдзэй отмахнулся:

— Лишние хлопоты. Я уже говорил: бояться скорее всего нечего.

— А вдруг случится иначе? Вдруг мы больше не увидимся и беседа наша — последняя? Как мне вынести подобные мысли?

Синдзэй вздохнул и, не видя иного пути, решил открыться.

— Ты же знаешь, Нобуёри готов во всем меня подозревать. Будто я под него копаю.

— Но ведь вы и впрямь копаете!

— Да, но только по мелочам.

— Едва ли он согласится, что попытка помешать его повышению была мелочью.

— Во всяком случае, наш совместный отъезд привлечет его внимание в большей мере. Он может решить, что я намереваюсь отправить тебя в безопасное место, так как готовлю какой-нибудь военный ход. Посему я отправляюсь один. А ты, жена, оставайся с миром, — подытожил он, похлопав ее по руке. — Скорее всего обойдется. Уже скоро мы будем потягивать праздничное вино, а все волнения изгладятся.

Супруге оставалось лишь утешиться этими словами и проводить мужа. Рано поутру, взяв с собой четырех верных вассалов, Синдзэй отбыл в Нару. Такой жена и осталась в его памяти — стоящей на веранде с мокрым от слез рукавом.

Когда сгустились сумерки, Синдзэй задержался на ночлег в поместье под названием Дайдодзи. Беседуя с хозяином, он заметил в проеме раздвинутых сёдзи, что звезды в тот день расположились необычным образом: Юпитер и Венера пришли в слияние. Синдзэй был сведущ в гадании по звездам и немедленно разгадал смысл нового знамения. «Верный слуга пожертвует собой ради господина». Синдзэй наскоро проглотил рис и саке, тая дрожь при мысли о том, что именно ему уготована участь верного слуги.