Пепел Вавилона - Джеймс Кори Страница 23

– Это в каком смысле?

Наоми пожала плечами.

– Человеческая история навидалась геноцидов. Если ты прав, значит, в конечном счете либо врата, либо астеры. А астеры… мы люди… мы хрупкие. Мы умираем. А врата? Даже знай мы, как их уничтожить, мы бы не стали. Слишком большой объем недвижимости…

Холден опустил глаза.

– Все правильно. Была моя очередь.

Наоми недоуменно подняла бровь.

– Утешение вышло не таким удачным, как задумывалось, – объяснил он. – Извини.

– Ничего. Между прочим, я не то имела в виду, когда сказала, что Марко сам решает, когда победил. Ты не представляешь, какой он верткий. Что бы ни случилось, вывернет так, будто все идет по его плану. Останься он последним человеком на свете, скажет, что задумывал апокалипсис, и провозгласит победу. Он такой.

* * *

Даже им, исполнявшим волю Крисьен Авасаралы, пришлось семнадцать часов дожидаться свободных причалов для «Росинанта» и «Лазурного дракона». Наконец им дали посадку на военных верфях перед комплексом Пацаева – там садились гражданские спасательные корабли. Доки были забиты – люди толпились и выстраивались в очереди. Одни смотрели пустыми глазами, как в бреду, другие плакали от облегчения, или от усталости, или от всего вместе. Воздух пропах потом и казался застоявшимся даже под вентиляцией.

Комплекс станции Луна – корабельные верфи и дворцы съездов, отели и жилые отсеки, школы, офисы, склады – по размерам мог бы вместить сотни миллионов тел, но инфраструктура не справлялась уже на половине этого количества, несмотря на выигрыш, который давали лунная масса и проводимость для оттока тепла. Вместимость станций Лагранж была еще меньше. Прокладывая дорогу сквозь толпу, Холден подсчитывал в уме. Половина землян, согласно оценкам, уже погибла. Пятнадцать миллиардов ушли или уходят так быстро, что их уже не спасти. Из выживших две трети находятся, как выражаются в новостях, в «катастрофических условиях». Десяти миллиардам людей не хватает пищи, или воды, или крыши над головой. А за пределами колодца место есть, может, на четверть миллиона. На два с половиной стотысячной процента нуждающихся в спасении. Он не поверил себе и пересчитал. Вышло то же число.

И тысяча миров там, сразу за вратами. Враждебных миров в большинстве, но не враждебнее, чем теперь Земля. Если бы найти способ телепортировать людей из Бостона, Лиссабона и Бангкока, они бы, может быть, спаслись. Могли бы жить дальше, чтобы создать на руинах Земли что-то новое и прекрасное, а если в одной системе не выживут, останется еще тысяча шансов.

Только этого не случится – слишком сложна перевозка. Они умрут на месте, потому что нет средства достаточно быстро доставить их в другое место.

– Ты в порядке, кэп? – спросил Амос.

– В полном, а что?

– Вид у тебя, будто ищешь, кому бы врезать.

– Не буду, – ответил Холден. – Не поможет.

– Вон туда, – сказала Бобби.

Охрана перед помещением администрации была вооружена маленькими автоматами, одета в бронежилеты. Отступив, охранники пропустили Бобби в широкую серую дверь. Остальные утятами потянулись за ней. Офис был как из другого мира. Освещение полного спектра вызвало в памяти Холдена летние вечера. Плющ и папоротники раскачивались под ветерком из воздуховодов. Коридоры были на полметра шире, чем на «Росинанте», – ощутимая роскошь. Если бы не запашок пороха от лунной пыли и не одна шестая g – не скажешь, что на Луне. В остальном как дома, в помещениях ООН в Гааге.

Бобби вела остальных, будто знала, куда идти: до конца коридора, мимо еще двух вооруженных стражей, за двери из матового стекла. Помещение было обставлено как терраса: кресла и диванчики вокруг низких столов. Человек восемь или десять, разбившись на пары и маленькие компании, рассыпались по комнате, и Холден не враз сообразил, кто это.

В какой-то момент все стало черно-белым, потом начали проступать пятна цвета. Коричневый круг от кофейной чашки на валике, зеленоватая ленточка на обивке кресла. Авасарала стояла у дальней стены, ее оранжевое сари пылало факелом. Она разговаривала с седой темнокожей узкобедрой женщиной. Заметив, что Авасарала улыбается кому-то, женщина обернулась. Холден запнулся.

– Мама Софи?

И тут же, словно навели фокус, он узнал остальных. Годы изменили всех, а видеть их через объективы, на экране – не то же самое. Отец Том набрал вес, а отец Цезарь сбросил, но это были они – подходили к нему рука об руку. Отец Антон облысел, а мать Элиза постарела и выглядела более хрупкой, чем на экране. И ниже ростом. Ниже ростом казались все, потому что у них на ферме система стояла на столе. Он много лет смотрел на них снизу вверх, с этого десктопа, и только сейчас понял.

Восемь родителей обступили его, ласково прикасались, сплетали руки – как в детстве. Холден заметил, что плачет, – память малыша, окруженного и защищенного телами любящих взрослых, накрыла его волной. Теперь он стоял среди них, самый сильный, пораженный любовью, и радостью, и страшным осознанием, что ни мальчика, которым был он, ни мужчин и женщин, которыми были они, уже не вернуть. Они тоже плакали. Отец Дмитрий, мать Тамара, отец Джозеф. И его новая семья тоже плакала.

Наоми зажимала рот ладонью, словно силилась сдержать слова или чувства. Алекс улыбался шире всех родителей, глаза у него сияли. Авасарала и Бобби выглядели довольными, как будто подготовили приятный сюрприз на вечеринке. Страшновато было смотреть на Клариссу Мао, которая, обхватив себя израненными руками, содрогалась от сдерживаемых рыданий. Амос поглядел на всех, словно застал последнюю фразу анекдота, пожал плечами и предоставил компании веселиться. На Холдена накатила волна любви к этому человеку.

– Постойте, – заговорил он. – Подождите, все. Мне надо познакомить вас… со всеми остальными, наверное. Все, вот это Наоми.

Все его родители обернулись к ней. У Наоми чуточку округлились глаза. Пожалуй, только он заметил, как дрогнули в панике ее ноздри. Он не ожидал этой паузы, этой короткой заминки, когда увидел ее их глазами: вот астерская девушка, с которой спит сын. Вот бывшая любовница человека, убившего их мир, воплощение всего, что случилось. Одна из них. Это длилось мгновение и еще мгновение. Огромные, как межпланетное пространство.

– Я так много о тебе слышала, милая, – заговорила мать Элиза, подходя и заключая Наоми в широкие объятия. Подтянулись остальные, выстроились в очередь, чтобы приветствовать ее в лоне семьи. Но ему не почудилось: то мгновение было на самом деле. И пока две его семьи смешивались и сплавлялись: отец Дмитрий с отцом Антоном и Алексом заговорили о кораблях, мать Тамара с Амосом с веселым изумлением разглядывали друг друга, – Холден ощущал сопротивление. Они ее полюбят, если он попросит, но она не одна из них.

Он почти забыл о Бобби, пока та не оказалась рядом.

– Вот она какая. Находит способ с тобой расплатиться.

Она кивнула в дальний конец комнаты. Авасарала стояла одна и наблюдала за происходящим с улыбкой, не затронувшей глаз. Холден подошел к ней.