Эпицентр - Кирилл Патрыка Страница 23

Официант притащил поднос с бутылками и тарелками. Мы разлили и дружно выпили. Молодой парень, похожий на популярного некогда киноартиста, завел рассказ о том, как встретил в опустевшем поселке выжившую девку. И как обошелся с ней.

— Потом она лежит, — повествовал рассказчик, — а я от нее так осторожно, задом, чтоб каменюкой в затылок не запустила. А она поднялась, запахнулась, тащится следом и хнычет: возьми, дескать, с собой; я здесь одна не могу. Да на хрен она мне сдалась?! Еще пырнет чем-нибудь в кабине. А через месяц я опять через тот поселок проезжал. Остановился и пошел ее искать. Черт его знает зачем, сам не пойму. И нашел в конце концов. Она в каком-то сарае повесилась. По виду — сразу как я уехал. Дура!

Те еще ребятки попадались среди нашей братии.

— Тебе в городе шмар не хватает?! — вдруг пьяно рявкнул Конь и ударил кулачищем по столу, так что тарелки подпрыгнули, а одна бутылка полетела на пол. — Зачем девчонку загубил?!

— А ты меня в угол поставь, — осклабился рассказчик. На вид он был не слабее Коня и такой же крупный.

Конь стал подниматься из-за стола. Он был основательно пьян. Вряд ли ему светила победа в драке.

Я вернул Коня на его стул и сказал «герою-любовнику»:

— Ты. Слушай сюда. Если сейчас же не утухнешь, я тебя затушу. Понял?

Я вдруг почувствовал, как во мне из каких-то темных глубин всплывает звериное бешенство. Ублюдки! Везде ублюдки! Один другого хлеще! Чтоб вам сдохнуть! Чума до вас не добралась!

— Серый, ты чо встреваешь?! — Парень недоуменно воззрился на меня. — Чо я такого сказал? Хрена ли Конь нажрался и рыпается?!

Я еле сдерживал распиравшее меня клокотание. Но сказал спокойно и холодно:

— Повторяй за мной: я животное…

Компания загомонила. Кто-то хлопнул меня по плечу: «Серый, да брось ты!..»

Я отшвырнул чужую руку и процедил:

— Не слышу. Я животное. Ну!

Ездоки разом притихли. Мой оппонент хлопал глазами и растерянно молчал.

— Значит, так, — ледяным тоном произнес я. — Или ты повторяешь за мной, или мы сейчас выйдем. Но обратно ты не вернешься. — Мне вдруг ужасно захотелось поддаться накатившему на меня озверению. Оно, кажется, отразилось на моем лице.

— Серый, перестань, — вякнул кто-то неуверенно — Свои же ребята…

Я пропустил слова мимо ушей и в упор уставился на противника. Я просто смотрел на него не отрываясь. Но он все понял.

— Я животное, — сказал парень.

— Громче.

— Я животное, — взвизгнул он, чуть не плача.

Конь сгреб меня за шею.

— Серый, оставь эту вонючку. Он говорит, что животное, но не понимает. Мы все тут животные, мать вашу так! Давайте выпьем за животных, от которых мы произошли. И которые потом произошли от нас. — Он нетвердой рукой опрокинул горлышко бутылки себе в стакан, водка хлынула через край.

— Пошел вон, — тихо приказал я парню.

Он поднялся и направился к выходу. Ездоки молчали. От некоторых исходило отчетливое неодобрение.

Я обвел взглядом сидящих за столом. Никто не захотел встречаться со мной глазами. Если бы этот щенок вовремя не сломался, я бы наверняка вывел его на улицу и убил. Они это понимали.

Бешенство улеглось, и мне вдруг стало тошно. Я взял полный стакан и медленно выцедил его до дна. Шестидесятиградусное самодельное пойло, которое подавали в «Арго», так пить мог далеко не каждый.

— А гребарь-то до выхода не дошел, — сказал Конь и загоготал. — Мне отсюда видно. В сортир свернул. Видать, обосрался.

Раздались смешки, компания загомонила, зазвенели бутылки, выбулькивая содержимое в стаканы. Кто-то бодро изрек:

— Учить таких надо, учить. Но ты, Серый, все-таки полегче.

Я заметил, что Макс машет мне рукой от своей стойки, встал и отправился на зов.

— Чего у вас там? — лениво поинтересовался Макс.

— Дружеская беседа.

— Ну-ну. Только по-взрослому дружить пожалуйте на улицу. У нас приличное заведение.

«Дерьмо у тебя заведение. Вертеп», — хотел сказать я. Но гнев уже погас.

— Учтем, командир.

— Чуть не забыл. Тебя Работяги искали.

— Когда?

— И сегодня заходили, и вчера.

В городе, где не работала телефонная связь, кафе стало своеобразным средством коммуникации. Здесь периодически появлялись все, кто не прятался в трущобах. Если кто-то кого-то искал или требовалось что-нибудь передать, достаточно было попросить Макса. Рано или поздно нужный человек объявится.

— Не пойму, чего ты с ними якшаешься? — сказал Макс. — Какая тебе от них прибыль? Они же скупые. И говнистые. Все чего-то мутят. Нашел себе друзей, называется.

Я посмотрел на Макса, и он отвел глаза.

— Ты разливай по тихой грусти. Жизни учить других будешь.

Макс сощурился.

— Знаешь, Серый, твоя крутизна до добра тебя не доведет. Вот ты еще одного врага нажил. Сопляк, конечно, но под Ментами ходит. Ты его при всех опустил. Если он посчитаться захочет, покровители найдутся. А ты вечно один на льдине, ломом подпоясанный. Не треснула бы льдина твоя. Шел бы к Муштаю, был бы в шоколаде. Могу словечко замолвить.

Заведение принадлежало не Максу, а Муштаю, который сам здесь появлялся лишь изредка — стопарь водки пропустить.

Макс был его подручным и вел все дела в кафе. Так что его предложение меня не удивило. Он просто озвучивал желание шефа.

Глядя на Макса в упор, я пододвинул к себе чей-то недопитый бокал пива, а потом опрокинул его на стойку. Пенная лужа растеклась по пластиковой поверхности, жидкость закапала на пол.

Макс скривился, молча достал из-под стойки тряпку и принялся вытирать лужу. Я знал, что он обязательно пожалуется патрону на мое скверное поведение и проявленное неуважение — не к нему, к хозяину. Может быть, прямо сейчас и поплачется, уйдя в подсобку. Телефоны не работали — ни обычные, ни сотовые. Зато у авторитетных людей и их прихвостней имелись портативные рации небольшого радиуса действия. Раций было мало. Когда нагрянула Чума, ими пользовались в основном всякие секьюрити. Но они оказались единственным действующим в наших условиях средством связи. Кое-кто от границ периметра сперва пытался связаться с Большой землей. Но их глухо блокировали. Из Зоны утечек информации быть не должно. Чтобы всякая либеральная сволочь не имела повода лишний раз тявкнуть. Ну и, понятно, Контрабандисты и прочие криминальные дела. Моя рация, спрятанная в развалинах завода, работала на специальном секретном канале, на который не действовали никакие глушилки и который не поддавался никакой прослушке. Впрочем, не только на нем.

Макс, однако, в подсобку не пошел. Девки в своем углу затеяли ссору, посыпались бокалы и тарелки, кто-то кому-то вцепился в патлы. Обеспокоенный Макс, кликнув помощника, отправился разнимать. Мои друзья Ездоки орали ему вслед, чтоб не портил зрелища. В кафе было душно и скверно. За окнами совсем стемнело. Я, пользуясь тем, что всеобщее внимание приковано к потасовке, незаметно покинул зал.