Война за Врата - Василий Сахаров Страница 23

Воины Ратмира, Четвертая Волчья сотня и охотники, воевали уже третий день. Захватчики не знали местных дорог и троп и, конечно же, разослали по всей округе дозоры. Вот такими дозорами и занимался его отряд. Если степняков мало, то уничтожали всех, а если шло сильное подразделение, то пытались отстреливать батыров, да и просто богато одетых всадников. Пока получалось неплохо, росскую землю уже удобрили почти двести вражеских воинов. Сами россы потеряли пока лишь трех человек раненых.

Сам сотник понимал, что долго такое везение продолжаться не может, но пока тактика засад и выстрелов из леса приносила успех. Это в степи его воинов загоняли бы как курчат да из луков расстреляли, а здесь они хозяева. Лес для росса — дом родной, здесь степняки теряются. Здесь все им неприветливо и чуждо.

Сегодня с утра первые тысячи кублатской орды подошли к Изборску. Самый удобный путь — Торговый тракт — проходил через город, поэтому им его взять надо было обязательно. Такое огромное войско, как у них, было просто не в состоянии пробираться по узким лесным дорогам и тропам. В самом городе засели три тысячи россов, а остальные рассеялись в лесах окрест. Их задачей было — не допустить окружения города и предупредить городской гарнизон в случае флангового обхода. Все правильно, надо было выжить и уничтожить врага, а геройски погибнуть место еще найдется.

Ратмир сидел на верхушке древнего дуба и прикидывал место для очередной засады. Вон вдалеке местечко неплохое видно, накатанная телегами огнищан дорога спускается в распадок. Можно сверху из бурелома положить всех, кто по ней рискнет поехать, туда посажу сотню охотников. А вон еще одно неплохое место для засады рядом, вроде поляна ровная и ручей рядом да лес редкий. Кочевники обязательно на ночную стоянку остановятся, больно место для этого удобное. Там своих можно полсотни в густой кроне дубов спрятать, а в ночь промчаться вихрем по кублатскому лагерю. Так и сделаем.

— Чи-чи-чи, — раздалось снизу.

Сотник ловко, как кошка, слез с дерева и спросил звавшего его воина:

— Что случилось?

— Гонец от Мечислава.

— Веди.

Гонцом оказался одетый в пятнистую форму лесных разведчиков старший сын Мечислава четырнадцатилетний Боромир.

— Дядька Ратмир, меня батя к вам направил с письмом и велел при вас оставаться, пока с армией нашей на соединение не выйдете.

— Давай письмо.

Мечислав писал, что подошли три тысячи конных воинов из Переяславля и стали в укрепрайоне за городом. Так что если в тыл пройдет отряд степняков до тысячи сабель, то не страшно, там есть кому их встретить. Ратмиру предписывалось держаться дорог, идущих по правой стороне тракта, до самых гор. Подкрепление людьми, продуктами и оружием он будет получать в деревушках по пути отступления.

В конце послания — традиционные пожелания удачи и просьба присмотреть за Боромиром.

— Нормально, воевать можно. Только пацана на шею вешать не с руки. Ну да ничего, присмотрим.

Ратмир повернулся к парню.

— Любой приказ выполнишь не задумываясь. Чуть в сторону взбрыкнешь, под конвоем к отцу отправлю.

— Да понял я все, дядька Ратмир, — шмыгнул носом парень.

— Для тебя я теперь сотник.

— Понял, сотник.

— Ну, а раз понял, то сейчас идешь вдоль ручья, найдешь сотню охотников через пяток километров. Старшим там охотничий старшина Твердята. Передашь приказ организовать засаду поверх распадка на дороге в деревню Лешаки. Степняки наверняка по ней сунутся, так пусть завалят скольких смогут и отходят к своей заимке. Запомнил?

— Да, сотник.

— Тогда бегом.

Боромир убежал, а Ратмир позвав стоящего в сторонке Богдана Рыка, стал готовить ночной налет на кублатов. В том, что они остановятся на ночь именно там, где он предполагает, сомнений не было. Недолго посовещавшись, порешили полсотни спрятать в кронах дубов рядом с поляной, а остальные полсотни волков и сотня охотников будут стрелками.

Ночь, горят костры кочевников, всхрапывают тревожно степные кони, а верные нукеры стерегут сон хана, расположившегося в шатре. Страшно и непривычно им в лесу, наполненном зелеными демонами. Что-то почудилось одному из нукеров на дереве, что-то ползет, нет, показалось. Стражник прошелся немного влево, вернулся назад. Точно, ползет что-то темное, но теперь уже по земле. Он хотел закричать, предупредить своих, но не успел. Росская стрела, выпущенная из тугого боевого лука, пробила ему горло, и он упал наземь.

Впрочем, большого значения это уже не имело, полсотни «волков» разбежались по всей стоянке, воя как предок-основатель их клана. Бегая по лагерю, они рубили все, что попадалось под руку, и пока растерянные степняки решали, что делать, скрылись в лесу. Кублаты разжигали костры, чтобы разглядеть врагов, но их уже не было, а из леса на отсветы огней полетели стрелы. Попытались заслониться щитами, но круглые и небольшие, они были предназначены для конного боя и на земле укрывали от стрел плохо. Хан приказал погасить костры, но вновь раздался волчий вой, и начали хрипеть убитые воины, которые находились ближе к лесу. Нукеры принялись стрелять, но стрелы кублатов, не находя своих жертв, лишь втыкались в темные и молчаливые деревья.

Да ко всему прочему проклятые лесные демоны отогнали главное достояние любого степняка — его коней. Правда, забирать не стали, но чтобы собрать их, потребовалось потратить полдня. Многих потеряли в эту ночь кублаты, а на исходе ночи был ранен хан. Поутру, оглядев разоренную стоянку и посчитав убитых, хан решил, что надо с охраной вернуться в степь. Так воевать нельзя, решил он, и лучше быть посмешищем, но живым. Пусть другие идут к обещанным хунами богатствам, а он откочует за многие десятки конных переходов и посмотрит со стороны. Степь бескрайняя — вот место для настоящего кубла-та. Только там ему весело и привольно, только там рождаются настоящие люди, а не лесные демоны, как здесь.

Ранним утром отряд россов уходил на свою лесную базу. Потерь опять не было, и многие воины с уважением посматривали на Ратмира. Удачливость и дерзость командира для любого воина всегда стоит на первом месте.