Меняя Судьбу - Руслан Муха Страница 23

Первый день зимы порадовал жителей Варганского княжества солнечной погодой. Снег ночью перестал сыпать и теперь весело скрипел под ногами. Рабочие бодро расчищали тротуары и дороги города, народ спешил на работу и по делам. Проносились поезда по транспортным мостам над головой; просвистев, улетела пассажирская капсула по гиперпетле куда-нибудь в другое княжество или, может, и даже в столицу; вдалеке полз по рейкам массивный и неуклюжий грузовой «слон», под которым, как под мостом, проносился легковой транспорт.

Я торопливо шагал по тротуару развлекательного сектора, ловил на себе взгляды прохожих и мысленно сокрушался тому, что все узнают меня в лицо. Во внутреннем кармане пальто у груди грелась пачка купюр — сегодня я собирался пустить их в дело.

Деньги, которые я выклянчил у Олега, к счастью, не испарились на следующий день. Правда, утром позвонил недоумевающий Олег — он ничего не помнил о том, зачем дал мне три тысячи. Помнил, как передавал их няне Софьи, помнил, что они предназначались мне, но причину передачи такой крупной суммы не мог вспомнить. Пришлось врать на ходу о том, что Олег мне их проспорил, утверждая, что средство, которым дамы увеличивают себе грудь, ни что иное, как соединение светоносной ойры с ядом гадюки. На самом деле вместо светоносной там была живая ойра и помимо яда был еще какой-то ингредиент, о котором я не знал. Олег тоже этого не знал, но очень удивился своей глупости и попросил в следующий раз не спорить с ним на такие суммы и, кажется, даже обиделся.

Рядом, едва поспевая, шаркал ногами по снегу Савелий в большом тяжелом тулупе. Анфиса снарядила его пополнить продуктовые запасы, но главной его задачей было сопроводить меня к месту встречи и передать в руки Андрею. Брат вернулся на неделю из военной академии на бабушкины именины. А вчера назначил мне встречу в одной из модных кофеен, но как бы я ни соскучился по брату, отдохнуть и пообщаться в уютной обстановке у нас не выйдет. Были у меня дела и поважнее праздной болтовни.

Со дня моего возвращения в прошлое времени прошло немало — больше месяца, и я уже окончательно убедился, что останусь в нем надолго, скорее всего навсегда. Правда, будущее стало слишком неопределенным, и теперь я не знал, как действовать наверняка. Любое вмешательство в его ход сулило слишком кардинальными переменами.

В Варгане пока что все осталось в подвешенном состоянии. Крапивин не спешил уезжать и продолжал со своей командой искать следы чернокнижников в городе. Ведь, даже если они покинули княжество, кто-то наверняка должен был их видеть, пока они были здесь.

Вулпесы похоронили Элеонору, точнее на прощальном кострище была тряпичная кукла, набитая оставшимся от их дочери пеплом. Несмотря на то, что все от них ожидали отъезда из княжества, напротив — они остались в городе и, судя по разговорам Олега с отцом, по-прежнему намеревались вкладывать деньги в развитие Юга. И Олег уже начал намекать отцу, что Вулпесы предлагают хорошую цену за погибающий виноградник в Хорице. Это меня насторожило, потому что в прошлом такие разговоры начались только в конце весны. И я еще больше убедился в том, что в этом деле с виноградниками что-то неладное.

В городе, к счастью, быстро утихли разговоры о смерти Элеоноры. Люди успокоились, когда выяснилось, что все сектанты, причастные к похищению девушек, мертвы. Но вот обо мне слухи продолжали обрастать все новыми и новыми подробностями. Отец и мать старались меня оберегать от них, но все равно кое-что доходило до меня.

Например, я подслушал недавно разговор Наны с Анфисой на кухне. Нана возмущалась, что народ теперь решил свалить на княжича все пропажи людей за последние несколько лет. Некоторые, особо впечатлительные, описывали меня чуть ли не жестоким кровавым чудищем, ворующим по ночам детей. Все это, конечно же, было всего лишь сплетнями — всерьез выступать с такими заявлениями никто бы не решился. Да и оставались в княжестве благоразумные люди, которые наоборот — защищали меня, так как я избавил их от сектантов. Но, к сожалению, их было меньшинство.

Раны, оставленные чернокнижником, затянулись после первого же обращения в волка. Хотя на боку до сих пор оставался черный шрам, который все никак не хотел рассасываться, да и почему он был черным — тоже непонятно. Врач сказал, что возможно в рану попал пепел или зола.

Через несколько дней после происшествия в лесу я уже был на ногах, но домашние продолжали носиться со мной как со смертельно больным. Только вот я с ними был категорически не согласен и, пока «восстанавливался», времени зря не терял.

Ежедневно, утром и вечером, я занимался. Боль в мышцах изрядно донимала, по утрам я чувствовал себя так, словно накануне меня оттоптал табун лошадей. Но зато я сумел наладить дыхание, и теперь сердце не рвалось вон из груди после нескольких минут активных занятий, и с каждым днем я постепенно увеличивал нагрузку.

Но сегодня я пропустил тренировку и теперь спешил на встречу с двоюродным братом, радуясь, что наконец-то сумел вырваться из Воронова Гнезда и увижу Андрея живым-здоровым.

Андрей был старше меня на четыре года и учился на предпоследнем курсе Имперской военной академии. Несмотря на разницу, которая в таком возрасте кажется огромной, он всегда охотно проводил со мной время.

Мы были очень дружны и в старшем возрасте. Но однажды в нашей взрослой жизни появилась Анна Крафская, из-за которой мы разругались — точнее это Андрей меня возненавидел, приревновав к ней, хотя Анна была лишь мимолётным увлечением. На самом деле, неимоверная глупость — после я очень жалел об этом, но гордость не позволяла помириться с братом, так как я считал, что первый шаг должен сделать Андрей. Из-за ссоры мы очень долго не общались, а, когда я всё-таки решился проявить инициативу к примирению, оказалось, что опоздал. Андрей погиб во время столкновения с войсками Метрополии на северо-западной границе.

У кофейни мы расстались с Савелием, домой меня должен был вернуть уже Андрей. Брат, завидев меня через витрину, весело помахал рукой и расплылся в широкой улыбке. Я замер, тоже улыбаясь во весь рот.

Молодой, веселый и жизнерадостный, но главное — живой. Он сидел в красном мундире курсанта имперской академии, гордо расправив плечи, на привычно лихой темной шевелюре появилась первая боевая коса с кольцом. Такую заплетают всем боевым чародеям, выдержавшим первое испытание на выносливость, которое ученики звали «Чертовой неделей».