Обмен заложниками - Иван Наумов Страница 23

— А это что? — спросил я, показывая на большую сумку, спящим зверем замершую в темном коридоре.

— Поживу у тебя, — сказала Тигра.

Нет, это не прозвучало как вопрос. Четкое и ясное утверждение. Констатация факта. Тигра, копирайт.

— Поставлю тебе раскладушку в кабинете, — я поднялся и прошел мимо нее, стараясь не коснуться округлости живота. — Ты надолго?

Тигра не ответила, но почти наверняка неопределенно пожала плечами.

В кабинете она с интересом разглядывала кюветы, бачки, полки с реактивами, два разлапистых увеличителя с переделанными макушками. «Па-па-пам пам-пам», — начала тихонечко напевать, отбивать губами ритм. Пам-пам, Тигру мучает любопытство.

— А чем ты теперь занимаешься?

— Я ночной фотограф.

— Ты?! — Тигра усмехнулась. — Я многое пропустила!

— Почему нет? У меня была пятерка по химии!

— Как много нам открытий чудных…

— Так кто заплатил Карену за беседу?

В ответ я услышал худшее, что можно было предположить:

— «Кандела».

Тигра ушла спать, а я все сидел за столом.

Две визитки лежали передо мной. На первой блестело составленное из микросхем деревце «Технопарка», на второй дрожало стилизованное пламя свечи. «Кандела». Вечные конкуренты, противники, враги. Я их не звал — вольфрамовые бароны сами пришли за мной.

Что же произошло?

Мы вместе закончили лучшую в Москве биологическую школу, учились в одном потоке в универе. Наш путь был предопределен. Казалось бы. Только такие отщепенцы как я, да Зингер, да Механик, отказались от блестящего будущего в пользу непонятно чего. Остальных разобрали, как горячие пирожки.

А я никогда не рвался ни в фармацевтические концерны, ни к вольфрамовым баронам. Интуитивно что ли? В любой преуспевающей компании среди мудрых гениев в белых халатах нет-нет, да и мелькнет совсем другой типаж, волчий оскал, глаза-буравчики, и такому не составит труда объяснить тебе, что ты виноват всегда, по определению. Дрюхе и Карену продырявили головы. И отмашку дал кто-то из тех, с кем они хохмили в курилке, шутливо чокались на новогодней тусне, соприкасались локтями в лифте. Мир большого бизнеса. «Ничего личного».

Моя работа тоже не считалась простой. Я давно привык к повышенному вниманию со стороны всяких ОБЭПов и УБОПов — таковы правила игры. Рынок ночной фотографии развивался так же быстро, как темнел мир. И так же быстро криминализировался, как росли цены на вольфрам, фосфор и магний. Добыча и продажа этих веществ недавно перешла под госконтроль, и нелегальный бизнес расцвел в одночасье. Ведь освещение и фотография всегда шли рука об руку. В отсутствие света требовались новые решения. Полуподпольные мастерские наладили производство плёнки со светочувствительностью больше трех тысяч единиц. Цифровая техника, ненадолго потеснившая аналоговую оптику, ушла в небытие — если не считать «дневных» любительских моделей.

А спрос на съемку в темное время суток никуда не делся. И клиентов мало интересовало, где и как мастер берет материалы, по какой технологии обрабатывает изображение — их волновал только результат. За соответствующую цену.

Стараясь не скрипеть паркетом, я прокрался мимо полуприкрытой двери кабинета, наощупь расстелил кровать, скинул с себя все и нырнул в постельную прохладу. Почему-то вспомнился Дрюха: «Или ты, безмозглая голова, сделаешь из моей сестры царицу Савскую, или…» Тогда он не придумал, что — «или», расхохотался и хлопнул меня по плечу.

На кухне в часах громко цокали копытца времени. Я поймал себя на том, что пытаюсь услышать дыхание Тигры.

То, что она здесь, снова здесь, в соседней комнате, в десяти шагах от меня, не давало уснуть. Слишком долго я строил ограду, отделял себя стеной, работал над тем, чтобы даже случайная мысль не вернула меня к ней.

Три года — это и много, и мало. Все быльем поросло? Вряд ли…

Я незаметно провалился в сон, и даже, кажется, успел выспаться. Но волосы щекотали губы, лезли в нос, а когда я попробовал сдуть их, то забрались в рот. Я открыл глаза и долго таращился в бесконечно далекий потолок, возвращаясь в себя, ощупывая реальность, восстанавливая, кто я и где я.

Тигра пристроила голову у меня на груди, макушкой к моему подбородку. Левую руку и коленку по-хозяйски разместила на мне. Тугой литой живот упирался в мое бедро. Судя по дыханию, Тигра безмятежно спала. А по моему сердцу можно было изучать регтайм. Да что же это?!

Я осторожно высвободился, сначала из-под ноги, потом из-под руки и наконец осторожно переложил Тигрину голову на соседнюю подушку. Отодвинулся на самый край, стараясь понять, чего во мне сейчас больше — бешенства или вожделения. Неужели она решила, что можно вот так? Айн-цвай, прыг-прыг, три года в трэш? Унижение, и обиду, и боль — следом?

Тигра хмыкнула во сне, шлепнула ладонью по пустому пространству между нами.

— Сауш, я так соскучилась по твоему плечу! — сказала в никуда, полушепотом, тем голосом, который я больше всего любил.

Мне очень захотелось ее ударить.

Пять лет назад, когда мы только разглядели друг друга, словно сняв с глаз фильтры, забыв, что мы «настоящие дружбаны», не замечая Дрюхиных нахмуренных бровей, с удивлением обнаруживая перед собой свою судьбу, как казалось тогда… Так вот, Тигра однажды спросила, как меня зовут дома, самые близкие. Саушка, смущенно признался я. Тогда можно, я буду иногда звать тебя так? Можно?

Потом имя затерлось, показалось: «Саушка, не забудь ключи!», «Саушка, я сегодня поздно!», «Дурак ты, Саушка!» Да, дурак. Даже когда Тигра съезжала от меня — очень буднично, по-деловому, безо всяких эксцессов, — то приложилась сжатыми губами к моей скуле и подытожила: «Ты так Саушкой и останешься, а я меняюсь, мне воздуха нужно, чего-то нового, взрослого, сумасшедшего… Другого, понимаешь?» — вынуждая меня кивать и поддакивать, кивать и поддакивать. Кажется, даже утешать — теперь я уже не помнил.

То, что в тот же день Тигра отправится к Карену, мне бы не привиделось и в страшном сне. Я потерял разом любимую и двух лучших друзей.

Теперь сквозь домашнюю тьму я вглядывался в контуры ее тела. Я так и не понял, просыпалась она или нет.

Еще часа два я ворочался, перебирая день за днем нашу жизнь с Тигрой, вороша все самое неприятное и злое. Потом встал, вышел на кухню. Не зажигая света, сварил кофе. Какой тут — спать! Смотрел в окно, пока облака не начали бледнеть на востоке. Черные ломаные контуры крыш, и ни огонька — как в безлюдных горах. Лишь вдалеке едва заметно зеленел островерхий минарет, а за ним белым пятном выделялась колокольня. Ночи все темней.

В последние недели работы заметно прибавилось. После того, как я сам рассчитал и смастерил вспышку, что по нынешним временам считается задачей нетривиальной, заказы посыпались один за другим. Появление Тигры смешало все планы на день.