Путь Кланов - Роберт Торстон Страница 22

Когда Джоанна перечисляла виды оружия, которые можно указать в заявке, она ничего не говорила о взрывных устройствах. С другой стороны, Джоанна особо подчеркивала, что оружием, которое будет выдано кадетам, убить нельзя, пусть не надеются, ведь бой учебный. Скорее всего и взрывное устройство липовое. У Эйдена отлегло от сердца. Взрывное устройство, вне всякого сомнения, — нарушение правил. Впрочем, Джоанна, помнится, говорила, что бой будет вестись без правил. Как она выражается: «В бою и в сексе все средства хороши». А по поводу тренировок: «Чем хуже, тем лучше», «Все годится, чтобы выиграть».

Только как он выиграет, если по корпусу его боевого робота ползает вольнорожденный ублюдок со взрывным устройством? Эйден вскочил и, метнувшись к входному люку, начал лихорадочно его отдраивать. Есть. Выбравшись на «плечо» «Огненного мотыля», он ощутил, как тот слегка качнулся под его тяжестью. Эйден замер. Робот продолжал покачиваться. Значит, ублюдок по-прежнему на корпусе. Наверняка сзади на броне, на уровне мостика.

Эйден быстро перебрался к основанию «плеча» робота и осмотрелся. Вот оно! Взрывное устройство было прикреплено сзади. Эйден быстро прикинул: оно поставлено так, что основной удар придется на мостик. Если произойдет взрыв, пусть и условный, судьи присудят победу вольнорожденному, а его, Эйдена, объявят погибшим в кресле водителя. Даже если он успеет катапультироваться до взрыва, победа все равно останется за маленьким ублюдком. «Катапультироваться — значит капитулировать», — говорила Джоанна.

У Эйдена засосало под ложечкой. Позволить себе быть обставленным грязным вольнорожденным — это же позор, несмываемое пятно на всю жизнь для вернорожденного кадета.

Оставался единственный выход — сделать что-нибудь с этой растреклятой бомбой, да заодно и с ублюдком, причем так, чтобы поражение того было убедительным. Кстати, где он?

Прижавшись всем телом к «голове» боевого робота, Эйден протянул руку к взрывному устройству. Оно слабо гудело. Маловероятно, чтобы мерзавец поставил таймер на длительный срок. Значит, в распоряжении Эйдена считанные секунды. Внешне адская машина выглядела вполне безобидно, как ранец, почему-то прицепленный к броне робота. Пальцы Эйдена коснулись гладкой кожи ранца. Проклятье, не дотянуться! Осторожно, скользя животом по мокрой броне, Эйден пододвинулся поближе. Робот качнулся, и Эйден чуть не сорвался вниз. Он машинально прижался к машине покрепче, почти распластался на броне. Все его внимание было сейчас сосредоточено на ранце. Робот снова качнулся, и ноги Эйдена поехали по мокрому металлу. В последний момент он успел схватиться за ранец. Потеряв опору, он заскользил по броне, судорожно извиваясь, но не разжимая пальцев, вцепившихся в угол ранца. Эйдену повезло. Одна его нога уперлась в кронштейн, на котором крепились навесные орудия. Эйден даже успел подумать, что если бы не Джоанна с ее советами, кронштейн не пустовал бы. Утвердившись понадежнее, верхом на кронштейне, он изо всех сил дернул за угол. Ранец не поддавался. Крючья-фиксаторы держали надежно. Выругавшись, Эйден дернул еще раз. Один из фиксаторов отскочил. И тут машину снова качнуло. Должно быть, вся эта возня на броне заставляла корпус боевого робота раскачиваться все сильнее. Эйдена бросило вбок, и это движение, совпавшее с рывком, сделало свое дело — еще несколько фиксаторов сорвались. Обвив ногами кронштейн, Эйден дернул еще раз и сорвал наконец бомбу с корпуса. Ему показалось, что гудение в ранце стало громче. Держась левой рукой, Эйден изо всех сил отшвырнул адскую машину прочь. В следующий миг ранец взорвался. Возможно, заряд там был установлен и слабенький, но Эйдену взрыв показался оглушительным. Все вокруг заволокло густым дымом, похожим на дымовую завесу, но та не вызывала такого жжения в груди. Эйден зашелся в кашле. И даже в этот момент он не преминул с удовольствием отметить, что все встало на свои места, что он, Эйден, оказался прав: взрывное устройство не рассчитано было на уничтожение «Огненного мотыля». Вольнорожденный просто стремился заработать побольше очков. Но бой еще не кончился. Где-то рядом слышался кашель вольнорожденного. По звуку Эйден понял, что тот находится на броне несколькими метрами ниже, чем он сам.

Эйден начал вставать на кронштейне, чтобы перебраться на «плечо» боевого робота, когда корпус машины снова качнулся, да так, что он чуть не сорвался. Определенно, робот раскачивался все сильнее. Странно. И тут Эйден догадался: ублюдок умышленно раскачивает корпус! Замысел был прост: раскачивать робот, пока тот не перевернется. У изуродованной машины смещен центр тяжести. Кроме того, «Огненный мотыль» предельно облегчен — так что это возможно. С нормальным боевым роботом такой номер не прошел бы. И недозволенной эту тактику не назовешь — все делается голыми руками.

И тогда Эйден в первый раз внутренне проклял стремление Клана экономить на всем, особенно на технике. Вся история Клана — это история экономии, сохранения, восстановления. В Клане принято извлекать из всего максимум пользы. Когда какая-то деталь механизма отслуживала свой срок, ее заменяли другой. То же касалось и людей. Изувеченную часть тела ампутировали, заменяли протезом, и человек продолжал приносить Клану пользу. И уж, конечно, окончившие свои дни на полях сражений боевые роботы разбирались до последнего винтика, и все, что могло еще служить, использовалось вновь и вновь. Из нескольких разбитых роботов воссоздавался один, но целый. Техники в своих донжонах творили чудеса. (Отсюда и донжон — так воины называли их мастерские, из-за грязи, сумрачности и густой атмосферы таинственности, которой была окружена деятельность техников.) Для людей Клана экономность, даже скупость, становилась второй натурой. Раньше Эйден находил естественной эту традицию, начало которой положил еще Керенский. Особым декретом генерал объявил, что общество Кланов, будучи технологически развитым обществом, исторически вынуждено жить в условиях, малопригодных для существования. Историческая миссия, возложенная на Кланы (завоевание Внутренней Сферы и воссоздание Звездной Лиги), требует сочетать высокий уровень технологии с простым, даже примитивным образом жизни. Все в человеке должно быть подчинено великой миссии Кланов, и общественное благо для него выше личного. Любая роскошь недопустима для любого человека любой касты. Во всем должен соблюдаться режим строжайшей экономии. Расточительность рассматривалась как тягчайшее преступление, особо опасное для общества. Любая задача должна была решаться с привлечением минимума ресурсов и затрат. Это касалось и эмоций. Человеку предписывается сдержанность: допустимы лишь те эмоции, которые полезны для дела. Всякое новшество принималось прежде всего с точки зрения его полезности Кланам.

Эйден был рад тому, что дым закрывает его непроницаемой завесой. По крайней мере никто не видит, как он тут извивается и цепляется за кронштейн, пытаясь удержаться. Наконец ему удалось восстановить равновесие. Теперь Эйдену требовались все его акробатические навыки, чтобы удерживаться на кронштейне, прижимаясь спиной к металлу корпуса. На броне в пределах досягаемости не было ни одного стыка, ухватиться не за что. В тот момент, когда дым начал уже рассеиваться, а корпус машины замер на миг в крайнем положении, Эйден, прилагавший все силы, чтобы не съехать по кронштейну вниз, увидел под собой вольнорожденного. Тот был настолько поглощен своим подлым делом — раскачиванием робота, что не заметил Эйдена. «А зря, — злобно подумал Эйден, — тебе еще собственная дурость выйдет боком».