Вечный бой - Альфред Элтон Ван Вогт Страница 22

«Вот дураки», — подумал Модьун.

Неприятная ситуация. Осознав это, Модьун рефлекторно обернулся, чтобы взглянуть на дверь, в которую вошел.

Но путь уже был отрезан. За несколько мгновений от первого писка человека-мыши до упреждающей команды человека-тигра между ним и дверью успело встать семь полулюдей-полуживотных. Мирное отступление из зоны возможного конфликта как часть пацифистской жизненной философии оказалось невыполнимым.

Модьун смирился с неизбежностью насилия.

Агрессивно настроенная стая. Пока он стоял в нерешительности, группа существ плотно окружила его, толкая друг друга. Звери стояли так близко, что неприятный запах их пота бил Модьуну в нос. Тем не менее, ему не пришло в голову отключить обоняние. Он не сопротивлялся даже тогда, когда они стали отжимать его в угол. Это было лишь продолжением его неудачной попытки уйти.

Человек-тигр ударил Модьуна в лицо. Быстрый удар, который тот отбил с такой силой, что лапа нападающего отлетела выше его головы. Боль была незначительной, но Модьуна возмутила сама враждебность намерения. Он спросил:

— За что?

— Ты грязный, вонючий, вот за что! — послышалось в ответ. — И мы знаем, что делать с предателями и их друзьями, не так ли? Нужно убивать таких, как ты!

Крик подхватили те, кто стоял поближе:

— Убить его!

При этом несколько сильных ударов обрушилось на плечи и голову Модьуна. Он ушел от ударов, с грустью сознавая, что его тело, без сомнения, вынуждено будет защищаться, как только силовое давление станет достаточно весомым. Поэтому он дал команду нервным окончаниям на нечувствительность к боли и поставил блок левой рукой, отражая кулаки противников; став таким образом достаточно неуязвимым, он правой двинул человека-тигра в челюсть. Модьун ощутил свой удар как толчок через суставы в плечо: никакой боли, только сотрясение.

Не ощущая боли и не имея опыта, он ударил, не сдерживаясь, а потом с некоторым страхом наблюдал, как человек-животное, шатаясь, отступил назад на десяток шагов и с грохотом рухнул на пол.

Каждый — именно каждый — из присутствующих повернулся, чтобы полюбоваться на эту картину. Они тоже не умели драться. Они убрали руки от Модьуна и даже перестали обращать на него внимание. Они стояли, завороженно глядя на тело товарища.

Перед Модьуном забрезжил выход. Не проход в грубом физическом смысле, а возможность ретироваться благодаря их нерешительности. И Модьун решил уйти. Ему пришлось пробираться через толпу, потому что на пути его прямого движения находилось по меньшей мере полдюжины людей-животных. Обойдя их всех, он наклонился и помог ошеломленному человеку-тигру подняться на ноги.

— Извините, — примирительно сказал Модьун. — Я только хотел задать вам несколько вопросов.

Большое животное быстро приходило в себя.

— Это был удар, — констатировал он с уважением. — Какие у вас вопросы?

Модьун сказал, что удивлен их враждебным отношением.

— С каких пор стало преступлением быть знакомым с кем-то?

Человек-тигр помолчал.

— Ну… — протянул он с сомнением. Потом повернулся к людям-животным: — Что вы думаете, друзья?

— Он знаком с преступниками! — заметил человек-мышь.

— Да…

Человек-тигр пристально посмотрел на Модьуна — намного агрессивнее, чем раньше.

— Что вы на это скажете?

— Вы говорите, что они арестованы? — сказал Модьун.

— Да, конечно.

— Взяты под стражу?

— Да.

— Тогда их еще должны будут судить. Их вина пока не доказана.

Модьун вспомнил свое собственное появление в «суде» и быстро добавил:

— Они имеют право на судебное разбирательство в суде присяжных, равных себе — то есть вас. Дюжина ваших собратьев и судья в соответствующем суде в присутствии публики, то есть остальных из вас, выслушают свидетельские показания против обвиняемых и определят их вину.

Потом Модьун сделал паузу:

— В чем их обвиняют?

Никто не знал.

— Вам должно быть стыдно, — зло сказал Модьун, — обвинять кого-то, даже не зная, в чем его преступление.

Его собственная роль в неожиданном развитии событий стала более ясной.

— Друзья, — сказал он, — мы должны обеспечить честный суд над этими четырьмя, которые являются такими же простыми существами, как вы и я.

Они были только людьми-животными, к тому же глуповатыми. Им в наследство оставили идеальный мир, требовавший от них минимума усилий. В известном смысле, руководство, которое обеспечивали люди-гиены и нунули, было для них, вероятно, вполне подходящим: они чувствовали поддержку и имели пищу для размышлений. Чем-то занимались.

Модьун уже заметил, что на таких существ производило разительное впечатление то, что казалось им справедливым. Так случилось и теперь.

— Вы правы. Это как раз то, что мы собираемся выяснить.

Общий хор голосов немедленно выразил согласие. Люди-животные отвлеклись от Модьуна и стали горячо убеждать друг друга в обоснованности давно не используемых принципов справедливого судебного разбирательства.

При этом животные, находящиеся в комнате, разбились на маленькие, возбужденно беседующие группы. Кажется, никто не заметил, как Модьун направился к двери и, осторожно осмотревшись, вышел.

Он быстро пошел по коридору, взволнованный таинственным арестом своих друзей. Все же, по крайней мере, он был свободен и мог что-то предпринять.

Но он не знал, что именно.

«Моя проблема в том, что я философ».

Новым для него было, что он думал об этом, как о проблеме.

Долгое время он бесцельно бродил по кораблю. Сознание его помутилось. По мере того как усугублялось его внутреннее расстройство, он шел все быстрее и быстрее. Поймав себя на том, что почти бежит, Модьун сконцентрировался на этом аспекте.

Пока наконец еще раз не осознал… что на уровне тела любит этих четверых. И их затруднительное положение беспокоило его.

Он побежал.

Быстрее. Еще быстрее.

Он мчался. Его сердце зачастило, дыхание стало неровным; он отдавал себе отчет лишь в том, что сильные эмоции, связанные с несчастьями его друзей-животных, ускользали от его сознания. Он понял, что химическая активность определенных желез его выросшего тела гасила большую долю его умственной деятельности. Печально сознавать, что вещества, выделяемые железами в поток крови, и среди них адреналин, можно разогнать только мышечным усилием.