Эра Броуна - Леонид Смирнов Страница 22

30

ФОН РЕГ (2)

Ночная дорога – темно-серая петля в чернильной гуще. Трещат цикады, словно какие-то механические приспособления. Вряд ли они могут быть живыми существами.

Когда-нибудь я уеду отсюда. Навсегда… А пока надо возвращаться на станцию, а значит, надо шагать и шагать, одолевая бесконечный подъем.

Припозднился… Никак было не уйти от горящих углей камина, от чаши с подогретым глинтвейном и стаканчика с янтарным джином. Ах, доктор, доктор… Как ты сумел поймать в силки такую женщину?.. – думал Петер фон Рег, заставляя себя лезть в гору. Его старенькая «тойота» сломалась в самый неподходящий момент и вот теперь поди ж ты доберись до теплой постельки…

Ну хоть бы какая попутка! Ноги уже не сгибаются. Теряю автоматизм, а значит, каждое движение превращается в тяжкий труд. Левая нога… Правая нога… Согнуть в колене, поднять, разогнуть, опустить… Или наоборот?

Черные купы деревьев по сторонам дороги, словно грозовые тучи, пытающиеся поцеловать землю, черные груды кустов, будто наваленные по обочинам кучи каменного угля, Склон горы совершенно не виден. Может, и не существует он вовсе? И куда делась эта паршивка луна?! Когда надо, никогда нет под рукой!

У здешнего эскулапа доктора Проста прекрасный повар. Китаец из Ланчжоу. А может, внук китайца из Ланчжоу. А может, и не китаец вовсе. Узкие глаза – это еще не все. Кухня-то скорее европейская, чем восточная. Хотя… Да ну к черту! Словом, хороший повар. Иаков умеет окружить себя самым лучшим: прекрасная жена, уютный дом, цветущий сад, красивые и прочные вещи, гениальный повар и даже… великолепные цесарки вперемежку с сочными кроликами. Или мы ели их строго по очереди?..

Живительная прохлада тропической ночи в горах должна, по идее, отрезвлять. А как на практике?.. Ничуть не бывало. Вот в чем вечная немощь теорий – в их нежизненности, в неповторяемости опыта… Но кто это там шумит за спиной? Шляются среди ночи!.. А ведь это же!.. Эй! Да это джип!

Белые трубы ослепительного света далеко опережали машину. Они разрушали единое тело ночи, вырывали из небытия куски мироздания, придавая немыслимую днем объемность, рельефность каждому кустику, каждой ветке, камешку, бугорку на дороге, каждому пучку травы на обочине…

– Стой! Стой, черт тебя!..

Чуть вильнув, машина обогнала фон Рега, обдав с ног до головы облаком выхлопных газов. Водитель на непонятном языке что-то шумно объяснял своему единственному пассажиру, размахивая свободной рукой. На пешехода ему было ровным счетом наплевать.

Петер замысловато, хотя и совсем нестрашно выругался, отчего-то потоптался на месте, потом продолжил путь.

Интересно, куда они ехали? – подумал вдруг. Он первый раз в жизни видел эту машину. Уж точно. Да и эту парочку – тоже… – Не к нам же, грешным… Впрочем, за правым поворотом есть еще небольшая гостиница «Раджбалдхар» – приют неугомонных американских туристов и совершенно свихнувшихся хиппи-рамаистов. А проехав еще дальше, при некотором везении, можно добраться и до опустевшего лагеря альпинистов со свалкой консервных банок и использованных презервативов. Значит, туда?..

Ингрид… – Мысль его тут же перескочила на фрау Прост. – Я поцеловал ее на прощание, а герр доктор даже не заметил. Мне не стоит приезжать туда больше. Для всех будет лучше… Все-таки как она относится ко мне? То сама любезность, то вдруг бросает какое-нибудь резкое слово или гневно-огненный взгляд. Будто вызов. Отчего, почему – не понять. Или это всего лишь защитная реакция? Значит… Да ничего это не значит. Кто я такой, чтобы разбить ее сердце?.. Старый, потрепанный жизнью пьянчужка, копающийся на задворках цивилизации в том, чего, быть может, никогда не было и нет. Чем я лучше страдающего одышкой толстяка Иакова? Он хоть умеет устроить свою жизнь… Фон Рег, выпив, нередко начинал предаваться самоуничижению – «русскому занятию», как он сам его называл. Зато уж господин Зиновьев вовсе не способен плясать на собственных костях…

Летучая мышь едва не срезала ему скальп. От испуга Петер долго еще прикрывал макушку руками, хотя больше уже не останавливался и даже не сбавлял шага. Потом мышь появилась снова. Она продолжала кружить над ним, правда, теперь чуть повыше, постепенно сужая витки спирали.

С каких это пор здесь появились вампиры?! – с удивлением и злостью думал фон Рег. – А иначе что этой пакости от меня надо? Взбесилась, что ли? Сумасшедшая пьянка, сумасшедший водитель, сумасшедшая мышь, сумасшедшая ночь… – Он сбился с мысли – впереди раздался грохот.

«Вампир» издал вдруг странный свист и растворился в ночи. Слава тебе, Господи!.. Что же это там такое?

…Машина лежала ниже по склону – метрах в десяти от дороги. Колеса еще продолжали вращаться. Петер, спотыкаясь, поперся смотреть, что с людьми. Бампер джипа был измят, на нем и на пробитом лобовом стекле виднелись кровавые сгустки и налипшие клочки серой шерсти. Водителю уже вряд ли можно было помочь – его выбросило из кабины прямо в груду камней и раскроило череп. Пассажир вдруг дернулся, словно от удара током, и едва слышно застонал. Ноги у него были неестественно вывернуты, очевидно, сломаны, попав под борт опрокинувшегося джипа. Потом он снова дернулся и, выкатив глаза, замер. Из угла рта свисал жгут кровавой пены. Аллее…

Оба они были из южных европеоидов и явно нездешние – скорее, арабы или турки. В карманах погибших и бардачке джипа фон Рег не обнаружил никаких документов, зато там нашлись два автоматических пистолета с глушителями, карманная рация и какие-то непонятные черные предметы, похожие на большущие зажигалки, – наверное, это были взрывные устройства.

Прямо посреди дороги, раскинув руки, лежал йети. «Два с четвертью метра, – машинально прикинул Петер. – Прекрасный экземпляр…»

Седую гриву пошевелил налетевший порыв ветра, и фон Регу вдруг почудилось, что снежный человек лежит здесь уже тысячу лет. «Почему я не испытываю страха? – думал он, медленно приближаясь к трупу. – Ведь дело вовсе не в том, что он мертв…»

Петеру тут же вспомнились ощущения при его последней Встрече с йети: мороз пошел по коже, волосы рефлекторно встали дыбом, где-то в недрах головы закололи сотни тончайших острых иголок, в ушах зазвучал душераздирающий, аннигилирующий волю вой. Плюс, конечно, церебральное излучение, инфразвук и психодепрессивный запах, выделяемый специальными железами – целый букет, способный отогнать или даже умертвить любое живое существо.