Чужими руками - Леонид Смирнов Страница 22

— Марш-марш вперед! Археолог идет! — пропел Рассольников, залезая в изрядно потертый «шевроле».

Гравитяга отключена и опечатана местным робоин-спектором полиции. Из-за пандемии частные полеты временно запретили, и потому «шевроле» сейчас являл собой обычный наземный автомобиль, способный на идеальной дороге выжать не больше двухсот километров в час. Смехотворная скорость в эпоху сверхсветовых перелетов.

Добраться до цели можно либо на четырех колесах, либо тихоходным монорельсом до Петрозаводска, а оттуда — вакуумным экспрессом, который ходит два раза в сутки. Уж лучше рвануть с ветерком по архаичному шоссе.

В результате дорога в Санкт-Петербург заняла два с половиной часа. Чокнуться можно. Правда, Платон зря время не терял. Поставив «шевроле» на автопилот, он с экрана прочитал кучу археологических новостей — раньше просто руки не доходили. И наряду со всякой чепухой и рутиной узнал, что Петров-Кобылкин на планете Балалай раскопал некрополь головоногих аборигенов, вымерших миллион лет назад. И что старый друг-соперник Хуан Чупакабрас привез с Ксимелиты «венец безбрачия» — древний талисман, отгоняющий назойливых ухажеров или брошенных тобой подружек, которые жаждут поволочь тебя к алтарю. Жизнь идет своим чередом…

Санкт-Петербург был привычно залит мутными водами Финского залива. Туристам нравится приезжать в наводнение. Нудно моросил бесконечный дождь, и редкие прохожие мучались под неудобными черными зонтами, у которых то и дело ломаются ненадежные спицы. Клеенчатые плащи вызывали уважение к стоицизму их носителей. Город исправно нес бремя «золотого века». Население Питера попряталось по домам, а толпы туристов наводнили многочисленные злачные места «Северной Венеции» — она же «Пальмира». Рестораны, бары, кафе, клубы, казино, дискотеки и Дома пионеров гудели как пчелиные ульи, звенели емкостями для пития, пели ра,зом на десять тысяч голосов. Казалось, здания качаются от клокочущих внутри страстей.

Разбрызгивая лужи со знаменитыми бензиновыми разводами, Рассольников подкатил к парадному входу в «Харбин». Одет он был в свой традиционный парадно-выходной костюм и потому надеялся, что из дверей выскочит швейцар с большущим зонтом и препроводит его внутрь. Напрасные мечты — это вам не Париж. Пришлось выпрыгнуть из «шевроле» и рвануть в резные дубовые двери, слегка подмочив соломенную шляпу и плечи белоснежного пиджака.

Это был очень дорогой, уютный ресторан, строго выдержанный в стиле «Харбин, тридцатые». В зале висели роскошные занавеси и гардины. На круглых столах — длинные скатерти с кистями и лампы с шелковыми абажурами, которые были расписаны пучеглазыми драконами. Вместо люстр под потолком висели десятки китайских фонариков.

Посетители здесь были самые разные и казались выходцами из множества эпох. Усыпанные фальшивыми брильянтами дамы в вечерних платьях с огромными декольте соседствовали с накрашенными девушками в миниюбках и «пролетарками» в кожаных куртках и красных платках. Мужчины в черных фраках и белоснежных манишках не могли перещеголять франтов в бархатных пиджаках и брюках клеш. С ними соперничали набриолиненные молодчики во френчах английского сукна, широченных галифе и надраенных хромовых сапогах. Внешность и костюмы здешней публики принадлежали невероятно разнообразному «золотому веку» — веку стремительно меняющейся моды.

За столиком на двоих восседал пожилой журченя. Длинный белый френч с дюжиной золотых пуговиц и белоснежная скатерть скрывали его нижние псевдоподии, так что верхняя половина туловища, благодаря атласным перчаткам, надетым на видоизмененные плавники, весьма напоминала человека — чревоугодника и весельчака.

Жители планеты Ромай отличаются говорливостью, умением легко заводить знакомства, но при этом они обладают весьма странным чувством юмора, поразительно назойливы и порой вульгарны. Уже лет сто, если не больше они считаются лучшими посредниками Млечного Пути.

Господин посредник радостно подпрыгнул на плетеном стуле и захлопал в ладоши.

— Здравствуйте, господин Рас Соль Ников, — он разделил фамилию археолога на три части. — А меня, пожалуйста, зовите Вакхулем. На Земле у меня такое имя. — Ткнул перчаткой в светящийся бейджик на груди. Тот больше напоминал Орден за заслуги, который Лига Миров вручает своим функционерам при выходе на заслуженный отдых.

Платон скептически посмотрел на него сверху вниз и осторожно уселся на стул, стоящий с другой стороны стола. Он слышал, что журчени любят подшутить, подпилив ножки твоему стулу. А может, это всего лишь легенда. Во всяком случае, данный стул держал.

— Прошу разделить со мной нескромный ужин,-приветливо улыбнулся журченя,

— С великим удовольствием, — ответил ему тем же Рассольников.

— Хотите свежий анекдот? — спросил Вакхуль и затараторил, не дожидаясь ответа: — Летят на корабле пузанчик, землянин и журченя. Вдруг перед ними акулоид…

— Это расовый анекдот? — перебил археолог.

Лицо толстяка приобрело задумчивое выражение. Он шумно поскреб конечностью чешуйчатый подбородок, а затем лик его просветлел.

— Нет, это застольный анекдот, — нашелся журченя и, подняв левую «руку», щелкнул пальцем.

Стилизованный под гарсона андроид в белой курточке и черных брюках, с услужливым лицом и прилизанными волосами тотчас явился на зов.

— Чего изволите?

В руках у Платона само собой возникло меню в роскошном сафьяновом переплете. Его можно было и не открывать, чтобы убедиться, насколько астрономичны цифры. Что археолог и сделал.

— Голубчик, принесите, пожалуйста, бутылку «Золотой текилы», — голосом русского барина произнес Рассольников. — Не забудьте ее подогреть по всем правилам и захватите настоящую крупную соль.

Гарсон кивнул и се словами: «Будет исполнено»,-унесся на кухню.

— Соль, насколько я разбираюсь в земной кухне, стоит на столе, — удивился Вакхуль.

— Мне нужна другая — каменная, — терпеливо объяснил Платон. — Соль бывает разная.

— Как интересно, — поскреб «рука» об «руку» журченя. — Век живи — век журчи, — ухмыльнулся он.

«Еще один знаток земного фольклора, — мысленно простонал археолог; — Мода теперь такая или мне просто везет?»

— Может быть, пока суд да дело, перейдем к сути? —осведомился Платон.

— На сухое горлышко?! — ужаснулся Вакхуль. — Мне говорили, на Земле так дела не делаются.

— Земля большая, людей много, — пробормотал Рассольников. — У каждого свои правила.

— Поразительно! — всплеснул конечностями посредник. — Какая немыслимая расточительность! — Похоже, он был поражен в самое сердце. Впрочем, у журче-ней их два — наверху и внизу туловища. — Я все больше влюбляюсь в вашу цивилизацию.

— Вы что-то хотели мне предложить, — археолог снова попытался направить разговор в нужное русло.

И вдруг почуял: в зале что-то изменилось. Все разговоры стихли, а лица повернулись в одну сторону. Платон крутанул головой и обнаружил в дверях трех офицеров Карантина. «На Тиутальбе чуть не убили и теперь покоя не дают!» — со злостью подумал он.