Вне себя - Василий Головачев Страница 22

Очнулся к обеду, с удовлетворением посмотрел на своё творение – изумительно выпендрёжный хищный корпус нового вертолёта. Для его создания потребовались не только математические способности, но и знание электроники, компьютерной техники, аэродинамики и теории конструирования, а также технологии изготовления машин подобного класса, требующих иных источников энергии, более мощных, чем бензин и керосин. Тем не менее Прохору всего за три месяца удалось создать концепт, который не стыдно было представить на конкурс.

В модуль заглянул шеф студии Рельсин Марк Ермолаевич; сотрудники за глаза его звали Шпалой.

– Ну, как дела, фантазёр?

– Голова пока цела, – сострил Прохор, откидываясь на спинку кресла и стягивая с головы дугу эмкана.

Телепатические системы управления – эмканы вошли в моду недавно, однако существенно облегчили и ускорили связь с компьютером.

– Да! – с чувством проговорил шестидесятилетний Шпала, всматриваясь в объём дисплея. – Не зря я тебя готовлю на премию.

– Кого ж ещё, – отпустил ещё одну шутку Прохор.

Шпала не отреагировал, ещё какое-то время разглядывая его творение, похлопал по плечу и убежал.

Прохор сходил в общий хозблок, попил кофе, поболтал с девочками-на-побегушках, как все называли женский триумвират студии, – секретаршу, бухгалтера и юриста, пообещал всех в скором времени угостить шампанским и вернулся на рабочее место.

Пришла мысль позвонить Устинье, извиниться и сообщить, что он передумал.

Однако мысль не нашла отклика у соседей, занятых креативными размышлениями, и о своём желании он благополучно забыл.

Вспомнил под вечер, когда садился в машину.

Сначала ему показалось, что зазвонил телефон. Он даже постучал по клипсе наушника.

Телефон молчал, зато стало казаться, что на него кто-то смотрит.

Прохор оглянулся и встретил взгляд Прыщика, как в студии прозвали Костю Шишканова, штатного программиста. Прыщику исполнилось двадцать шесть лет, был он горяч и самолюбив, хвастался тем, что может расколоть защиту любой компьютерной сети, но за самолюбие и отсутствие меры буквально во всём его никто не любил. Хотя специалистом он был действительно хорошим.

Прохор хотел помахать ему рукой – раз уж увидел, но Прыщик почему-то сделал вид, что не узнал коллегу, отвернулся и сел в подъехавший золотистый внедорожник «Ниссан Жук». Внедорожник тут же уехал.

«Ну и фиг с тобой, – меланхолично подумал Прохор, устраиваясь на водительском сиденье собственного авто. – Не очень-то хотелось с тобой трепаться».

Однако «Жука» золотистого цвета он увидел ещё раз, когда выходил из машины во дворе своего дома. Удивился, вспоминая, где он только что встретил кроссовер.

«Следит он за мной, что ли?» – пришла неуверенная мысль.

«Ага, нужен ты ему как дельфину зонтик», – отозвалась другая мысль, формирующая характер. Он с детства научился задавать вопрос: на фиг это кому нужно? – пока в душе не сформировался поведенческий комплекс пофигизма, усиливший природную флегму. Хотя совсем уж чёрствым он не стал, не всегда, но всё-таки отзываясь на порывы души помочь кому-нибудь.

Водитель «Жука» словно почувствовал взгляд Прохора, сдал назад, и кроссовер скрылся за соседним домом.

Прохор поднялся на второй этаж, открыл дверь, прикоснувшись ладонью к сенсору замка, умылся, предвкушая диалог с компьютером, который никогда не задавал ему лишних вопросов. Снова мелькнула мысль позвонить Устинье, и снова не задела центров реализации, оставаясь философской возможностью в любой момент осуществить намерение.

Мажордом сварил кофе.

Потягивая ароматный, с лёгкой кислинкой напиток, Прохор сел за стол в кабинете, в который он превратил небольшую гостиную, включил компьютер.

– Привет, – сказал Умник своим «живым» архивежливым голосом.

Прохор хотел скомандовать ему: сегодня продолжим разработку алгоритма призмы – имея в виду под этим термином способ разложения чисел на естественные спектральные числовые составляющие, но внезапно кто-то окликнул его.

Он в недоумении оглянулся.

В гостиной никого не было. Тихо тикали старинные маятниковые часы на стене, подарок деда. В окно светило вечернее солнце, готовое скрыться за шеренгой домов, с улицы сквозь окно доносился шелест проезжавших мимо дома машин. Привычная уютная обстановка, располагающая к отдыху. Неужели почудилось?

– Умник, ты звал? – спросил Прохор на всякий случай.

– Нет, – ответил компьютер.

«Я звал», – раздался в голове далёкий и одновременно ощутимо близкий голос. Он звучал непосредственно внутри головы.

Прохор замер. Никогда в жизни ему не приходилось слышать «потусторонние» голоса и сражаться с галлюцинациями. Он не курил «травку» и тем более не кололся, жизнь была насыщена интереснейшими вещами и без этого. Но ведь голос не возник ниоткуда? Кто-то произнёс эти слова: «Я звал»?

– Кто… ты?

«Прохор Смирнов, – ответил невидимый собеседник. – Если не станешь психовать и вызывать врача, я всё объясню».

– Н-не стану… Где вы? Выходите.

Послышался смешок.

«Я уже вышел, внутри тебя. Теперь слушай. Или тебе всё-таки понадобится успокоительное?»

– Н-не понадобится.

«Великолепно! Тогда вникай, рассказ займёт какое-то время, а потом я тебе сброшу файл инфы, которая станет твоей базой данных. Мне понадобится твоя помощь, а тебе, возможно, моя».

– Вы… ты… Смирнов – это фамилия…

«Твоего отца, знаю, в моей числореальности фамилия осталась той же, это ты здесь взял фамилию мамы. А вообще мы родственники».

– Что?!

«Не ори, учись говорить мысленно. Мы родственники в каком-то смысле, так как реализуем в числоформном спектре одну родовую, то есть трансперсональную линию. Ты живёшь во втором Ф-превалитете, я в одиннадцатом, но по сути мы – один и тот же человек. Мы даже не братья, мы – ближе».

– Бред! – очнулся Прохор.

Раздался знакомый смешок.

«На твоём месте я реагировал бы точно так же. Готов меня слушать?»

Прохор залпом допил кофе, не чувствуя его вкуса, унял дрожь в руках, сел поудобней.

– Валяй.

«Ещё раз советую – научись говорить со мной телепатически, мысленно, иначе люди вокруг примут тебя за шизоида. Да и не безопасно это. Итак, вот моя история».

И Прохор услышал такое, отчего у среднестатистического российского обывателя съехала бы крыша, либо он вообще ничего бы не понял.

«Поэтому я здесь, – закончил Прохор-11 будничным тоном, словно читал главу из книги. Там я изгой, здесь меня, то есть нас, никто не знает как формонавтов. И, надеюсь, не узнает».