Змей Двуликий - Евгений Нетт Страница 22

— Марагос, я пришёл договариваться. — На Элина устремился полный скепсиса взгляд. — Ты меня не знаешь, как и я не знал тебя лично до сего момента. Подробнее я смогу рассказать лишь в том случае, если ты согласишься наладить между нами связь душ. И, если хочешь, можешь запереть меня в своей клетке — мне всё равно некуда отсюда деться.

— В последнем ты прав. Но вот в том, что ты ничего не скажешь без связи я сомневаюсь. Знаешь, сколько способов добычи информации я знаю, м? — Зрачки Марагоса по-змеиному вытянулись, а Элин вздрогнул. Не от страха, но от узнавания. Именно такие глаза он видел в своём внутреннем мире много, много лет. Видел — и привык к ним, чтобы после потерять их навсегда. Осталась лишь возможность увидеть их в зеркале, но перерождённый не видел в том никакого смысла. — Вижу, мои слова тебя впечатлили…

Элин выдохнул — и совершил, пожалуй, один из самых импульсивных поступков в своей жизни. Каналы в его глазах задрожали под напором силы, и зрачки, в спокойном состоянии лишь незначительно отличавшиеся от человеческих, вытянулись, в точности повторив форму таковых у Марагоса. Анима же, изумрудная, едкая и хищная, силуэтом змеи осела у ног хозяина, отчего её сходство с силой хозяина разрушенной лаборатории стало видно невооружённым глазом.

— Эрида была моим симбионтом больше полувека, и нашу с ней встречу подстроил ты, Марагос. — Установившаяся пауза была прервана спустя пару секунд, когда взгляд Элина наткнулся на разбросанные, местами уничтоженные, но всё-таки заготовки, состояние которых ответило на многие вопросы. — Но я склонен считать, что этот поступок, как и многие другие, тебе ещё только предстоит. Ты же экспериментируешь со временем?

— Эрида не могла стать твоим симбионтом, потому что я бы её никогда не отдал! А с тем, что ты столь сильно на меня походишь, мы ещё разберёмся. Это — первое. — Техника Марагоса уже сформировалась, и теперь дожидалась лишь команды создателя. — А второе… Что ещё ты можешь сказать, чтобы меня заинтересовать?

— Предлагаешь мне раскрыть карты? — Элин мягко, но самую малость злобно усмехнулся, отчего Марагосу резко захотелось прекратить все эти словесные игрища, перейдя к старым-добрым пыткам. — Если таково твоё желание — я это сделаю. Как думаешь, сколько твой вид продержался перед угрозой симбионтов, и сколь многих ты потерял, пока искал выход?

— Пф~! Мне некого терять!

— Даже брата? А ведь он был о тебе весьма хорошего мнения. Частичка его души, между прочим, прямо сейчас наблюдает за всем моими глазами и слышит моими ушами. И я не могу сказать, что услышанное его сильно обрадовало. — Элин и правда параллельно старался наблюдать за Дарагосом, и тот, услышав слова брата, помрачнел. — Так или иначе, единственным способом подтвердить или опровергнуть мои слова для тебя является связь душ. Пытки же мне не страшны — я ничего не сказал симбионтам, проведя в плену десятилетия, и ничего не скажу тебе.

— Даже заявляя о том, что наш вид будет ими уничтожен?

— Твой вид, Марагос. — Конечно, Элин не был уверен в том, что привычные ему люди не являются какой-нибудь параллельной ветвью истинных людей или вообще их выродившимися потомками, но прямо сейчас решил поставить именно на это. — Только и только твой.

У Марагоса не было никакой возможности подтвердить или опровергнуть родство видов, ведь сам Элин уже давно утратил человечность. Чёрная плоть и чёрная кровь, минимальная зависимость от органов, перестроившийся и изменившийся разум, — перерождённому было, с чем сравнивать благодаря заготовленным перед слиянием пакетам воспоминаний, — говорили сами за себя. Между Элином-человеком и Элином-нынешним лежала огромная пропасть с перекинутым через неё хиленьким мостиком. Что за мостик, спросите? Элин и сам не мог дать точно ответа, но считал, что что-то общее с людьми у него ещё осталось благодаря воспоминаниям, воспитанию и привязанностям. И именно они составляли этот готовый разрушиться от любого неаккуратного движения мостик.

— Что ж, не жалуйся после — ты сам того захотел! — Подчинившись безмолвной команде Марагоса, уцелевшие защитные контуры планетоида в целом и лаборатории в частности развернулись, за считанные секунды накрыв убежище истинного человека чёрным, как смоль, абсолютно непроглядным куполом. Силы в том было немного, но Элин разочарован не был: накопители глубоко под землёй были готовы в случае необходимости запитать подверженный агрессивному внешнему воздействию участок контура. Идеальная схема на случай продолжительной осады. — Если солгал — о пощаде можешь и не просить!

Марагос был удостоен такого же высокомерного фырка, какой изобразил он сам, заявив о том, что ему некого терять. И Дарагос это оценил: очень уж ему понравилось, как младший братишка подавил приступ ярости, эхо которого всё-таки отразилось на лице. Элину это показалось странным, ведь обычно исследователям и учёным вспыльчивость такого рода не присуща, но всего секундой позже ему резко стало не до этих дум. Его душа второй раз за короткий отрезок времени с кем-то столкнулась, и на этот раз превосходство другой стороны в силе было неопровержимо. Банально потому, что Элина борьба с пространством и временем сильно вымотала, а вот Марагос, проводя свои эксперименты, особо не тратился. Потому-то его внутренний мир и оказался мало того, что гораздо, гораздо больше, так ещё и в деталях прямо-таки сквозил превосходством.