Досрочный выпуск - Павел Вяч Страница 22

Надпись размылась чернильными кляксами, складываясь в чей-то жуткий оскал… и тут же исчезла во вспышке огня.

— Ибо нефиг тут порядочным людям мозги пудрить, — проворчал Алексей, стряхивая с рук остатки плетения простенького огненного шара, и берясь за ручку двери. — Системное меню!

Толчок двери от себя, и он оказывается в белоснежно-жемчужной комнате.

Внимание!

Необходимые условия для получения базового доступа к уровневому лабиринту Чертогов Разума выполнены: Воля: 10 (8+ &&%;№;) Интеллект 10 (8+?;№?%;№%)

Получен доступ в:

Лабиринт отражений

Серые пределы

Круг вызова

Яма

Внимание!

Вы можете покинуть Чертоги Разума!

— Повторяетесь, однако, — покачал головой Алексей, крепко хватаясь обеими руками за свой каменный пояс. — Ну? Что дальше на очереди?

Усилием мысли развеяв системное уведомление, он решительно шагнул в ослепительную белизну дверного проема.

Он стоит в школьной раздевалке и торопливо обшаривает чужие куртки в поисках денег. Шуршит молния очередного кармана и — Бинго! — в руке оказывается сложенный в четверо полтинник!

— Что здесь происходит?! — слышится голос дежурного учителя, а сердце уходит в пятки. Его. Поймали. На краже!

«Ну да было, — пожимает плечами Алексей, стискивая в левой руке теплое каменное звено. — Молодой был, дурак был!»

Мир недовольно плывет перед глазами, сменяясь следующей картинкой.

Октябрьский погожий день. Задали много уроков, но он, вместо того, чтобы сесть за русский и математику, собирается на улицу — собирать гербарии на природоведение, оставляя самое сложное домашнее задание на вечер.

«Зато сейчас научился не откладывать на потом», — возражает Алексей, чувствуя тепло каменной цепи.

Вот он стоит на участке и смотрит в свинцовое осеннее небо. По краям торчат огрызки голых деревьев. Вокруг нет ни воспитателей, ни других ребят. Он один. Совсем-совсем один.

«Неправда, — не согласился Алексея, грея руки о жар цепи, — у меня есть любимая семья, у меня есть любимые выпускники, у меня есть Цит в конце концов! Миша, Марк, Санек!»

А Чертоги, словно поняв, куда нужно бить, подсовывают новое такое реальное воспоминание.

— Я скоро приду, — ласково говорит мама, выходя в подъезд, — только мусор вынесу.

— Сколо — это сколько? — серьёзно уточняет маленький карапуз в красных шортах.

— Три минуты, — улыбается мама.

Он послушно ждет еще три минуты, потом еще две, потом еще…

В груди начинает подниматься паника, густо перемешанная со страхом. Он забирается на подоконник и, надрывая горло в надсадном крике, кричит в открытую форточку:

— Ма-ма!

Тогда, в реальности, мама появилась спустя десять секунд — все это время он стояла в подъезде, разговаривая с соседкой. Сейчас же входная дверь не хлопнула, и по квартире не раздался такой родной голос:

— Глупыш, я здесь! Ты что меня потерял?

— Ма-ма! — карапуз, забравшийся на подоконник уже дрожит от страха.

Ему страшно находится одному в этой пустой квартире. Страшно кричать. Страшно смотреть вниз.

— Ма… — живот обжигает жаром обернутой вокруг пояса цепи, и карапуз мгновенно успокаивается, выдавая вместо истошного «Ма-ма» малый боцманский загиб, без особых проблем используя букву «р».

— Вот ведь сволочи! — искренне удивляется малыш с необычно серьёзными глазами, — по самому больному бьют! Стоп! А если….

Он усилием воли удерживает комнату, растворяющуюся в бело-жемчужном цвете и нахмурившись начинает размышлять:

«Чертоги бьют по самым больным местам, из-за которых у меня возникли психические блоки. Это, конечно, подло, больно, но чертовски эффективно. И почему бы мне самому не воспользоваться возможностью проработать эти ограничения, благо меня так любезно ведут по всем проблемным местам?»

Улыбнувшись своим мыслям, карапуз аккуратно слезает с подоконника и начинает играть с лежащей на полу машинкой.

«А вдлуг она не плидет?»

«Придет.»

«А если нет?»

«Тогда нужно будет дойти до телефона и позвонить бабушке.»

«А если и ее нет?»

«Тогда постучаться к соседям.»

«А если и их нет? Вообще никого в миле нет?»

«Да и пофиг.»

«Пофиг?»

«Ну да, плевать. В мире столько всего интересного, что жизни не хватит прочитать все книги и посетить все интересные места!»

«Но я буду один…»

«Солнце — одно. Бог — один. Небо — одно. Как только человек учится быть один, он никогда больше не остается в одиночестве!»

«Это из-за Солнца?»

«Из-за Солнца»

«И из-за Бога?»

«Угумс»

«А кто такой бог?»

«Некоторым и вечности не хватает, чтобы это узнать, а кому-то достаточно провести всего лишь пару минут в одиночестве и тишине…»

«Я хочу!»

«Пробуй…»

Карапуз садиться на пол и серьезной миной на лице закрывает глаза. Потихоньку черты его лица разглаживаются, а на губах появляется искренняя улыбка.

Скрепит дверь и в квартира тут же наполняется сотней разнообразных звуков, среди который выделяет такой родной голос:

— Малыш, я дома!

— Мама! — расстроенно кричит карапуз, пытаясь что-то поймать руками, — я почти понял! И ты тут плишла!

— Это плохо? — женщина ласково улыбается и присаживается на колени рядом со своим сыном.

— Нет, — отрицательно мотает головой мелкий. — Это хорошо!

Он улыбается и мир исчезает в жемчужной вспышке.

«Ого! — потряс головой Алексей. — Ну и психодел пошел! Я на такое не подписывался! Хотя… кого я обманываю? Давай следующий кадр!

Благодаря цепи, он справлялся с влиянием Чертогов, и с каждым разом у него получалось сбрасывать наваждение все быстрее и быстрее. А после пятнадцатого по счету погружения он уже с ходу осознавал себя в воспоминании и пытался выжать из той ситуации по-максимуму.

Как только он полностью осознавал нереальность происходящего, Алексей тут же проводил психокоррекцию, сравнивая свои детские блоки и комплексы с реальным положением вещей. Простенький мускульный тест, подсмотренный на вебинаре у одного тетахиллера, помогал определить — действительно ли раздуваемая Чертогами психологическая проблема осталась нераскрытой или это старательно наводимая на него иллюзия.