Наследие Айжен - Максим Ветров Страница 22

— Уже семьдесят два года, как я потерпел крушение в этом мире, — начал свой рассказ глава поселения. — Чудом остался жив. Меня нашло и выходило местное племя. Это племя. Сколько они тут прожили до меня, я даже представить не могу. Но я, определенно был первым, кто прошел к ним через завесу.

Джейт медленно шел следом за Эбоном. Вместе они проходили по уютным коридорам пещер. Ровный пол и лесенки превращали внутренние пустоты в скалах в почти комфортный причудливый город.

Между комнатами с неровными стенами и потолком не было дверей. Освещением служили лучи солнца, падающие через пробитые в стенах окна, или связки факелов. Почти каждую стену, пол и местами даже потолок украшали странные рисунки, аккуратно вытесанные скульптуры и витиеватые рельефы.

Порой встречались особо необычные композиции, где игра света и тени вместе с рисунками придавала настенным картинам особую глубину. Так внимание Джейта привлек большой рисунок странной машины и человека, стоящего на границе с туманами, что декоративной рамкой окружали настенную композицию.

— Поначалу, я не планировал тут оставаться. Прошло несколько дней, прежде чем я понял, что выхода отсюда нет, — продолжил старик.

На глаза его спутнику попались несколько вылепленных из глины маленьких макетов пространственных врат. Таких же разрушенных, как и их оригинал в этом мире.

— Привыкнуть к этому месту было несложно. Как и найти общий язык с местным населением.

Мужчины прошли мимо комнаты, исписанной сотнями различных слов и символов в самом разном порядке. Несколько молодых людей внимательно изучали слова, вырезанные в стенах и полу. И постоянно сравнивали их с символами на деревянных и каменных табличках, которые носили с собой на поясе.

— Когда я здесь только появился, в поселении царил раздор, — старик на секунду обернулся на гостя, словно проверяя, не отстал ли он. — Нет, они не воевали, но никак не могли ужиться вместе. Им было тесно и страшно. Одни боялись грома и молний, другие сильных ветров, третьи старости и болезней. И все никак не могли решить, кто виноват в их горестях. Больных или искаженных излучением аномалий, обычно, просто отправляли в туман. Отонагири. «Грань Смерти», как они его называли.

— Едва ли в столь стесненных условиях у этих людей был шанс нормально развиться, — высказался Красный. — Не удивлюсь, если этого мира даже на картах нет. По современным рамкам, он является Запретным. То есть мир, в который можно попасть, но нельзя выбраться.

— В мое время точных карт не существовало. Мы изучали все, что могли. И никто никогда не мог с уверенностью сказать, что после очередного раунда разведки, мы сможем вернуться домой. Единственное, что могло нам помочь — выучка и четкий курс выживания в неблагоприятных условиях в случае аварийной посадки. А условия этого мира были вполне благоприятными. Здесь была еда, вода, были люди — в общем, все, что нужно для жизни. Нужно было только приспособиться.

Вскоре путники оказались в огромной внутренней пещере с природным островком внутри. Трава и мох покрывали несколько холмиков, между которыми стекала вода. Через широкий солнечный колодец в потолке падал дневной свет. Под потолком суетились десятки маленьких птиц вокруг свитых в стенах гнезд. В центре пещеры располагалась высокая конструкция вроде крана из тростника и несколько лениво перебирающих воду колес.

Но Джейта увлекла не столько эта чудесная картина, сколько огромные изображения и отдельные рисунки, покрывающие все стены. Прямо в скальной породе была высечена довольно сложная композиция виде двух столбов с аркой и деревом посередине.

— Конечно, когда я принял решение остаться с этими людьми, мне было уже очевидно, что я не могу просто смириться с уровнем их развития и смотреть, как они бессмысленно убивают время и себя, — продолжил старик, не поднимая глаз на открывшуюся красоту. — Я изучил их язык и повадки. А в ответ научил их многому из того, что знал сам. Новому способу обработки дерева, оказанию простейшей медицинской помощи, нахождению полезных ископаемых, кое-какому письму и всякому по мелочи.

— Так вы не просто глава, а еще и просвятитель, — ухмыльнулся Джейт. — Значит, и вера в бога, легенда про пальцы Ануэ — это тоже ваша идея?

— Естественно. Религия — очень мощный инструмент контроля. Она позволяет управлять огромными, ничем особо необъединенными, массами людей, заставляя их верить в пустотелых идолов. Самый эффектный способ сплотить толпы варваров и обывателей простейшим предлогом и направить их интересы в нужную сторону. Единственным неизменным побочным действием является зачастую сильное торможение почти любого прогресса в развитии. Нередко и вовсе деградация.

— Тогда зачем было учить этих людей поклоняться пустотелому идолу? — с легким напряжением в голосе спросил Красный. — Вы хотели власти?

— Отнюдь. Лишь порядка. Я не стал придумывать свою религию. Взял ту, что была мне уже известна и немного упростил. Достаточно для того, чтобы сплотить племена этих аборигенов. Объединить их одним конкретным страхом — страхом испугать своего бога, что позволяет им жить на своей руке. Эта стратегия быстро заставила их прекратить бессмысленные обряды, нацеленные не то в небо, не то друг на друга. И, наконец, позволила этим шалтай-болтаям собраться вместе и заняться делом.

Странные шепотки и тихие разговоры Джейт слышал со всех сторон. Всего несколько раз ему попадались на глаза поселенцы. Большинство из них медленно выводили руками на стенах свои витиеватые рисунки и аккуратно выбивали в горной породе новые композиции. Редкие детишки пугливо смотрели на гостя из теней, а взрослые лишь неловко улыбались и с поклонами расходились прочь с пути.

— Странно сказать, — вдруг задумчиво протянул Эбон. — Я — человек логики и устава, четких правил и законов. Но следуя логичному пути, я породил целую культуру, основанную на фантазиях, предубеждениях и эфимерных ценностях. Сначала я заставил этих людей поверить в то, что их земля является пальцами некого бога. А затем убедил их, что только религиозными подношениями они смогут убедить его не вредить им. И не жертвоприношением. Я заставил их рисовать, писать, делать скульптуры, рельефы — словом, все, что как будто бы утешит их бога. И вот уже почти семьдесят лет эти люди только и занимаются тем, что пытаются украсить своей созданной на иллюзиях культурой все, до чего дотягиваются.

— Выходит, вы объединили этих людей общим интересом и развили в них настоящую тягу к творчеству. Пусть и смешанную с религией, — восхищенно заметил Джейт. — Это же круто.