Король демонов - Синда Уильямс Чайма Страница 21

Хану совсем не хотелось покидать Марисские Сосны, и он, как мог, оттягивал уход. Только рано утром следующего дня он простился с жителями и направился в Долину, спускаясь по Ханалее вдоль реки Дирн.

Ему удалось продать и обменять все – кроме ясменника ползучего. Этому растению оставалось дожидаться Равнинной ярмарки. Монеты звенели у Хана в кошельке, а его заплечная сума раздулась от вещей, которые он получил взамен. Теперь у юноши были ткани и вещи из кожи, которые он мог выгодно продать, лечебные снадобья и изрядное количество копченой оленины, пригодной для приготовления любых блюд. А на самом дне был спрятан амулет. Конечно, парень сожалел об оленях, которых мог поймать. Однако для начала весны это был замечательный улов. Хан надеялся, что мать будет такого же мнения.

По пути с горы он пару раз останавливался у одиноко стоящих лачуг. Юношу часто просили забрать почту, отнести товары на ярмарку либо принести что-либо из Долины. Некоторые здешние обитатели были горцами из племен, предпочитающими жить вдали от шумных поселений. Тут встречались и люди из Долины, которые любили уединение, и те, кто имел веские причины скрываться от королевской стражи.

Хану удавалось немного заработать, разнося новости и почту по склонам горы. Он стал посредником между Долиной и горцами, не желающими спускаться вниз. Одним из них был Люциус Фроусли.

Хижина Люциуса расположилась как раз в том месте, где ручей Старая Леди впадал в реку Дирн. Старик так долго жил на горе, что сам выглядел, как отколовшийся от нее камень. У него были резкие угловатые черты лица, одежда болталась на тощем теле.

Глаза Люциуса были мутными, как небо, затянутое облаками. Он ослеп еще в юности. Тем не менее отшельник являлся владельцем самого мощного перегонного аппарата во всех Призрачных горах.

Люциус мог самостоятельно передвигаться по тропам и горным уступам, но никогда бы не отправился в Феллсмарч по собственной воле. Поэтому Хан доставлял ему заказы и деньги, а товары для продажи уносил в Долину. Когда парень нес вниз с горы тяжелые ящики, они казались ему почти неподъемными, но на обратном пути они были уже пустыми и легкими.

Кроме того, у Люциуса были книги. Не так много, как в библиотеке храма, но больше, чем положено иметь одному человеку. Старик запирал свое богатство в сундуке, чтобы уберечь от непогоды. По правде говоря, зачем они слепому, Хан понять не мог.

Люциус настаивал, чтобы юноша брал у него как можно больше книг. Алистер так и делал. Бывало, он, шатаясь, спускался с горы с тяжелой ношей, половину которой составляли тома в кожаных переплетах.

Но Хану не давала покоя еще одна загадка. Каким-то образом у Люциуса всегда находились новые книги.

Сумасбродный отшельник любил сквернословить и, вероятно, злоупотреблял алкоголем. Но он был честен с Ханом, всегда говорил как с равным и вовремя платил, что было редкостью. Никто не осмеливался обворовывать Алистера Кандальника, короля улиц Южного моста. Но с тех пор, как парень отрекся от воровской жизни, его обманывали столько раз, что он сбился со счета.

А еще Люциус умел объяснять Хану важные вещи, не осуждая юношу. Казалось, он знал все и в отличие от матери Хана мог ответить на любой вопрос, не читая нотации.

Хижина на склоне пустовала, как и сарай с перегонным аппаратом. Но Хан сообразил, где искать старика. Он увидел Люциуса у ручья – тот ловил рыбу. Фроусли занимался этим практически круглый год ежедневно. Рыбалка была поводом, чтобы сидеть и дремать на берегу или прикладываться к бутылке, которую Люциус повсюду носил с собой. Пастушья собака с жесткой шерстью по кличке Пес разлеглась у хозяина в ногах.

Как только Хан подошел к устью ручья, Люциус дернулся, бросил удочку, обернулся и поднял руки, будто защищаясь. Его лицо было бледным и напуганным, а затуманенные глаза под жесткими, как проволока, бровями, широко распахнулись.

– Кто здесь? – спросил Люциус.

Рукава обвивались вокруг его тощих рук. Как и всегда, он был одет в не сочетающиеся между собой поношенные вещи племени и рыночное тряпье; но такие вопросы, его, конечно, не волновали.

– Привет, Люциус! – поздоровался парень. – Это я – Хан!

Пес поднял голову и приветственно залаял, а затем снова наклонил морду и принялся лапами отгонять мух.

Отшельник опустил руки, хотя все еще выглядел настороженным.

– Парень! – он всегда называл Хана именно так. – Нельзя подкрадываться к людям!

Юноша закатил глаза и подошел к Люциусу. Все вели себя странно последнее время. Он присел на корточки и аккуратно дотронулся до плеча отшельника. Слепой вздрогнул от испуга.

– Как ловится? – спросил Хан.

Ему начинало надоедать поведение Люциуса.

Старик прищурил слезящиеся голубые глаза, обдумывая ответ на сложный вопрос, после чего потянулся и похлопал по боку плетеной корзины.

– Целых четыре! Пока что.

– Это на продажу? – уточнил Алистер. – На рынке мне неплохо за них заплатят.

Люциус на мгновение задумался.

– Нетушки. Сам скушаю.

Хан уселся, облокотившись спиной о ствол дерева, и вытянул ноги в штанах, которые ему дала Ива.

– Может, хочешь что-нибудь к рыбе? – спросил он у Люциуса. – У меня есть сушеные перцы и тамронские пряности.

Люциус прыснул.

– Прекрасно обойдусь рыбой, парень.

– Нужно что-нибудь отправить в Феллсмарч? – поинтересовался Хан.

Старик кивнул.

– Вон там, у собачьей цепи.

Сделка состоялась. Алистер смотрел на валуны, вздымавшиеся над поверхностью воды. Люциус почему-то до сих пор казался взволнованным. Он постоянно мотал головой, будто пытался уловить какой-то запах или горный ветерок.

– Твои браслеты на тебе, парень? – неожиданно спросил он.

– А как ты думаешь? – проворчал Хан.

Разве могло быть иначе?

Люциус схватил руку Хана и оттянул вверх рукав его рубахи. Пальцы слепого забегали по серебряным браслетам, словно Люциус разбирал на ощупь древние руны.

В конце концов отшельник хмыкнул и отпустил Хана, но продолжал что-то бубнить себе под нос.

– Что с тобой? – удивился юноша и одернул рукав.

– Я чую запах чародейской магии, – ответил старик в характерной для него невнятной манере.

Юноша подумал про амулет, который лежал в его суме, но решил, что Люциус не мог о нем узнать.