Тайяна. Влюбиться в небо - Галина Гончарова Страница 21

А в голову не пришло.

А эта сейчас явилась, устроит спектакль на всю улицу, порыдает, в пыли поваляется, еще и против Ааши всех окружающих настроит – и будет Яна злой девицей со злой зверюгой, а Валайра – невинно пострадавшей.

Нет, так дело не пойдет.

Потому и валяла нархи-ро дурака сколько могла. Ей-то этот вопрос кровно не близок, а задеть ее…

Хм-м…

Задеть может только равный или высший. А Валайру она ни той, ни другой не считала. Ну, девица. И что? Все мы творения божии, только одни – творения, а вторые – твари. И ничего тут не поделаешь.

Вот за что тут уважать?

Пусть Славерус – не лучший человек, но он ведь пытался когда-то стать для тебя родным. Неужели сложно наладить отношения, подружиться… Да хоть что-то?

Нет. Это – нет. А вот денег требовать – запросто. И за что тут ценить, уважать, понимать? Ну, это по-родственному.

А чисто по-человечески Яна видела, что перед ней – типичная мелкая душонка. И ничего в ней нет, кроме желания денег. Больше денег, еще больше денег, и лучше – на халяву. Или – за чужой счет. Нет у Валайры крыльев и не будет, они ей ползать помешают. Тоже вряд ли заслуживает уважения. Такие есть везде, стараются устроиться как можно лучше. Не самое плохое желание, но почему – за счет других? Чего бы самой не попытаться что-то сделать? Нет, это тяжело. А вот паразитировать – это запросто.

Ага, кажется, опомнилась.

– Вам ли судить о моем отце?! Вы вообще не человек!

Яна всхлипнула. Громко, с надрывом:

– Как вам не стыдно! Да, я не человек! И может, даже у меня нет души! Но я же в этом не виновата! Это жестоко… так жестоко с вашей стороны!

Теперь всхлипнуть – и в дом. А там уж нахохотаться от души, зажимая на всякий случай зубами уголок подушки.

Так-то!

Это вам не над дедом издеваться, мы тоже кое-что умеем!

Валайра, оставшись одна на улице, под укоризненными взглядами соседей, даже слегка растерялась. И где это она так просчиталась? Как получилось, что она из пострадавшей превратилась в агрессора?

Вот этого она понять и не могла.

Ладно, сейчас она войдет в дом и разберется с этой нахалкой. И Валайра решительно положила руку на столбик калитки.

Через несерьезную решетку на нее взглянули зеленые волчьи глаза.

– Р-ры? – вежливо поинтересовалась Ааша.

Рука мгновенно отдернулась.

– Волк!!!

– Да нет, Вали, это собака такая, – возразил кто-то из соседей.

«Собака» за калиткой прогнулась, потянулась и оскалила зубы. С собачьими ее роднил только ошейник с бантиком.

Розовым.

На волке!

– Да волк это! – взвизгнула Валайра. – Волк!!! Его убить надо!

Ааша посмотрела оч-чень многообещающе. Так, что Валайра аж попятилась. И повернулась к соседям, ища взглядом знакомые лица. Ага, а вот и…

– Сар Турмис! Как я рада вас видеть!

– Вспомнила-таки старика, Вали?

– Да разве ж вы старик? Прибедняетесь, сар…

Валайра не напрасно выбрала самого паскудного сплетника на всей улице. Через два часа она будет знать все, что можно, об этой мерзкой нархи-ро. А через два дня сар всех настроит против захватчицы.

Ну а то, что ее потискают в процессе за коленки…

Переживет.

Не в первый раз.

* * *

Рошер явился, когда представление уже закончилось. Яна как раз высаживала цветы. Для разнообразия – в доме. Горшки нашла в кладовой и решила использовать под вьющиеся растения. Когда по стенам поползут зеленые лианы, жить здесь станет намного уютнее.

– Яна, ты дома?

– А где мне быть?

– Аэлена вернулась.

– Отлично! Я завтра в гости зайду! Обязательно! Ей все удалось?

– Да.

– Ладно, мы еще сами посплетничаем, по-женски, – решила Яна. – Так как? У нас все в силе? Идем к Эренам?

– А зачем я пришел? Тебе собираться долго?

Яна прикинула…

– Минут десять подождешь?

– Вполне. Только одевайся как-нибудь траурно, ага? Все-таки у людей горе…

Яна кивнула и полезла в шкаф. И как так получилось, что за время жизни среди людей она обросла одеждой?

Но тем не менее…

Было у нее и подходящее платье. Темно-синее, очень простенькое, очень скромное, очень дорогое. У Аэлены в него после родов грудь не помещалась, а Яне можно бы и вату подложить.

Платье, накидка, волосы причесать и вновь заплести в косу, Ааше повязать здоровущий синий бант…

Волчица на это только фыркала, но соглашалась, что люди смотрят на внешность. Волков с бантиками не бывает – значит, это собака. А раз собака, то безобидная.

Ладно уж, ради хозяйки потерпит.

Рошер окинул нархи-ро одобрительным взглядом. Хмыкнул, увидев, что ленты в волосах Яны и на ошейнике волчицы – одного цвета.

– Специально?

– Что именно?

Светского воспитания у Яны на троих бы хватило.

– Кстати, мне тут уже насплетничали, что тебя ужасно оскорбили…

– Правда? Это хорошо. Вы, люди, почему-то очень сочувствуете жертвам…

– А нархи-ро? – Рошер галантно предложил локоть.

– А мы сначала разбираемся. Может, жертва там три раза беды заслужила.

– А если нет?

– И тогда не сочувствуем. Исправляем, так-то. Сочувствие – что? Слова, и только. А вот ты делом помоги!

– Странные вы, нархи-ро. Иногда ведь и слово лечит.

– Странные вы, люди. Добрым словом и делом ведь большего добиться можно, чем просто словами?

Так, за легкой пикировкой друзья и добрались до дома градоправителя. И…

Яна только присвистнула, да и Рошер покачал головой.

Паломничество?

Да, подходящее слово. Люди то входили, то выходили, все в траурных платьях, женщины прижимают к глазам платочки, мужчины сдержанно суровы, и у всех, вот у всех до единого в глазах – тщательно скрываемое злорадство. Рошер, может, и не замечал, а Яну просто обжигало. Видно же…

Неужели никто не сочувствовал девчонке, которую вот так убили?! Никто-никто? Кошмар какой! Жестокие люди существа… Или Синта всем успела так насолить?

Ладно, разберемся.

И Яна под руку с Рошером перешагнула порог дома лойрио Эрена.

* * *

Внутри было «цветочно». Настолько, что Яна даже замерла на миг, стараясь справиться с резким ударом по обонянию. Ужас какой-то! Ни вдохнуть, ни выдохнуть… Зачем, зачем люди губят столько цветов? Мертвому ведь уже безразлично?