Саракш: Кольцо ненависти - Владимир Контровский Страница 21

Нашел слова, называется, растерянно подумал Максим. И что же мне теперь делать, как ее успокоить? Ему вдруг пришло в голову, что самое лучше — это взять Раду на руки, закрыть все замки и целовать ее долго-долго, до самого утра, пока горечь ее не растает.

Но осуществить свое благое намерение Максим не успел — раздался телефонный звонок, показавшийся ему пулеметной очередью в спину.

— Да, — произнес он, взяв наушник (наверняка это Странник, массаракш!).

— Максим, — в наушнике действительно раздался голос Сикорски, — даже если у тебя серьезные осложнения в личной жизни, отложи их на потом. Ты мне нужен — срочно!

* * *

— Господин генерал, пора принимать решение, — настойчиво повторил «кошелек». — Коммерческую схему мы с вами обсудили, технические вопросы тоже. Остались пустяки, сущие пустяки: ваше согласие или несогласие. Итак, ваше слово: да или нет?

Попался бы ты мне пару лет назад, с бессильно злобой подумал Лике Шекагу. Я не стал бы даже марать о тебя свои честные солдатские руки и тратить на тебя пулю — я отдал бы приказ, и мои легионеры, содрав с тебя дорогой костюмчик и попинав тебя сапогами, отвезли бы тебя в грязном грузовике — в кузове, массаракш, мордой вниз, — в Департамент общественного здоровья, где тебе очень бы обрадовались. И там ты очень быстро признался бы в том, что ты хонтийский шпион — собственно, это так и есть, — а заодно и в шпионаже в пользу Пандеи, Островной Империи и даже в пользу южных варваров и мутантов-выродков. А теперь я, кавалер двух Золотых Знамен, носитель знака «Порыв и натиск», гроза и пламя, броненосный кулак Отцов, слушаю тебя, мозгляка, и даже киваю благосклонно… Где они, Отцы, — времена изменились, сила и величие рассыпались в пыль, и такие «кошельки» царят и правят. Массаракш-и-массаракш, тридцать три раза массаракш…

Никуда ты не денешься, с уверенным презрением думал хонтиец, потому что некуда тебе деться. Ты привык властвовать, распоряжаться жизнями, приказывать и повелевать, ты слишком к этому привык. Ты любишь власть, тупорылый солдафон, а еще ты очень любишь молоденьких девочек и коллекционный коньяк. Все это — и власть, и удовольствия — раньше ты имел по статусу, а теперь за все это надо платить «оливковыми», которые у нас — есть, а у тебя — нет. И ты обменяешь на деньги свой патриотизм, непременно обменяешь, потому что весь твой патриотизм — дутый, прыщ ты бронированный… А с ответом ты тянешь только потому, что боишься продешевить; ты считаешь-прикидываешь, как тертая уличная девка. Но в итоге проститутка все равно задерет подол и снимет трусы, по-другому не бывает.

— Я хотел бы знать, от кого исходит предложение, — угрюмо буркнул генерал-легат.

— С самого верха, Ваше превосходительство, — «кошелек» снисходительно улыбнулся. — Операция санкционирована Кимси Туном, президентом демократической Хонти и главой Хонтийской Унии Справедливости. Военную часть акции обеспечивает лично генерал Тензе Ронг, начальник сухопутных сил Хонти. А мы, Союз Честных Негоциантов, обеспечиваем финансирование нашей сделки.

«Честный негоциант, — подумал Шекагу, — это все равно что шлюха-девственница».

— Более того, — продолжал хонтиец, добавив в голос задушевной проникновенности, — мы хорошо понимаем, что дальнейшее ваше пребывание на территории бывшей Империи — по завершении операции — может оказаться для вас не слишком, э-э-э… комфортным. И мы предлагаем вам политическое убежище — разумеется, в достойном обрамлении, — и даже, — он сделал многозначительную паузу, — может быть рассмотрен вопрос о назначении вас начальником Южного военного округа вместо Тем Фанга, креатуры премьер-министра Ли Шана, руководителя Хонтийской Патриотической Лиги.

«Как он сладко поет, этот „кошелек“, — думал генерал-легат, — и как мягко стелет, как стелет, массаракш! Вам позарез нужны эти машины, и ради этого вы не пожалеете денег, и даже забудете о том, что генерал Шекагу считается в Хонти военным преступником, автором плана подлого нападения на вашу беззащитную и предельно миролюбивую страну. Там, на границе, до сих пор так и торчат из остекленевшего от атомного жара песка оплавленные башни танков со скелетами мертвых экипажей, однако эти экспонаты вы предпочитаете не замечать. Сорок тысяч погибших хонтийцев и здоровенное радиоактивное пятно, с которого ветры несут ядовитую перхоть в глубь вашей страны, — какая мелочь…»

— Послушайте, милейший, — сказал он, стараясь, чтобы это прозвучало как можно пренебрежительное, — а если я сейчас позвоню в контрразведку или, скажем, прямо самому Страннику, а? Что тогда?

— Тогда, генерал, вы потеряете прекрасную — и, полагаю, единственную — для вас возможность вернуть себе прежний вес и значимость, — невозмутимо парировал хонтиец.

«А ты не настолько глуп, чтобы ее потерять», — добавил он про себя.

— В бывшей Стране Отцов для вас больше места нет. Конечно, вы можете попытаться организовать военный переворот, но каковы ваши шансы на успех? Странник — это вам не государь-император, и повторение бенефиса двадцатилетней давности не состоится. А если и состоится, что вы будете делать дальше? Башни-то молчат, и оживить их вам не удастся.

— А вам? — резко бросил Шекагу.

— Мы так далеко не заглядываем, — уклончиво ответил «кошелек». — Наши цели скромнее. Но мы теряем время, господин генерал. Итак, — жестко повторил он, — ваше слово?

— Хорошо, — с деланным отвращением выдает из себя главнокомандующий Легиона, — я согласен. Вы получите все данные по базе «Дзета» — охранные системы, прикрытие и так далее, — и главное: расположение ангаров и коды доступа к управлению интересующими вас машинами. Остальные военно-технические мелочи — это уже ваше дело.

— Не беспокойтесь, генерал, у нас есть специалисты нужного профиля.

— Я позабочусь и о том, чтобы большая часть войск была заранее выведена с базы: на внеплановые учения по уничтожению хонтийской банды, перешедшей через границу.

— Тема учений меня не интересует, — хонтиец равнодушно пожал плечами, — важно, чтобы на «Дзете» к часу «X» было поменьше солдат.

— Ну, а вы, — подытожил генерал-легат, слегка раздосадованный тем, что его шпилька насчет «хонтийской банды» осталась без внимания, — перечисляете деньги на мой именной счет в Центральном банке Хонти и выполняете все прочие ваши обещания, включая мою своевременную и безопасную эвакуацию.

— Само собой разумеется, — заверил его «кошелек».

Он истекал благодушием, словно ему только что сообщили о том, что Мировой Свет удалось перевести в денежные единицы и уложить в бронированные подвалы Центрального банка хонтийской столицы.

* * *

…Капли мелкого дождя барабанили по шлему, но капрал Бузудеш не обращал на них внимания: во-первых, от сырости защищает плащ-накидка, а во-вторых — он старый солдат, капрал Легиона, а не жеманная барышня из тех, что бегают на танцы в военный городок и ахают, томно закатывая глазки, когда солдаты рассказывают им о тяготах суровой службы, между делом забираясь слушательнице под юбку, — что ему какой-то там дождик?