Лабиринт смерти - Филип Киндред Дик Страница 21

— В самом деле? Ты оставила в пальто брошюру — как раз чтобы Клео ее нашла. Это было не слишком предусмотрительно.

— Я была не в себе. После того, как мы удрали от «Пурпурной морской коровы». Обычно я никогда так не делаю.

— Они у тебя еще есть с собой? Может, в сумочке?

— Нет.

Он взял у нее сумочку и осмотрел ее. Действительно. Затем он на ходу обшарил карманы ее пальто. И в пальто нет. Впрочем, произведения Кордона распространялись и в виде микрофильмов; у нее вполне могло быть несколько штук с собой — если ее прихватят, то ребятки из ПДР обязательно их найдут.

«Думаю, мне не стоит ей доверять, — решил он, — После того случая с Клео. Ясно, что если это случилось с ней один раз… Возможно, — продолжал он размышлять, — сыщики следят за квартирой, контролируя ее каким–нибудь способом. Кто входит, кто выходит. Я вошел, я вышел. Значит, если дело обстоит именно так, я уже в списке. Так что уже слишком поздно возвращаться к Бобби и Клео».

— Ты что–то очень помрачнел, — беззаботным, радостным тоном обратилась к нему Чарли.

— Боже мой, Боже, — отозвался он, — я переступил черту.

— Да, ты Низший Человек.

— От этого кто угодно помрачнеет.

— Это должно наполнить тебя радостью, — возразила Чарли.

— Я не хочу отправиться в трудовой лагерь для интернированных на…

— Ник, но ведь все может закончиться и по–другому. Провони вернется, и все будет в порядке. — Сжимая его руку, она гордо вскинула голову и взглянула на него как–то по–птичьи. — Не унывай — держи хвост морковкой! Выгляди счастливым! И будь счастливым!

«Моя семья, — подумал он, — разрушена не без ее участия. Нам некуда пойти — в мотеле нас запросто найдут — и… Дзета, — вспомнил он. — Дзета может помочь мне. И ответственность в большой степени лежит на нем: именно с Дзеты начались все сегодняшние авантюры».

— Эй, — подмигнула ему Чарли, когда он потащил ее к педопереходу. — Куда это мы идем?

— На Единую главную стоянку подержанных скибов, — ответил Ник.

— А, ты хочешь сказать, к Эрлу Дзете. Он, может быть, все еще в квартире — воюет с Дэнни. Хотя нет — думаю, Дэнни должен был бы к этому времени выбраться оттуда; по крайней мере, мы так думали, когда ты вел скиб, — оттого, что заметили его на крыше. Вот здорово — теперь я еще немного смогу насладиться твоими способностями к пилотированию. Ты знаешь, что если сравнить тебя с Дэнни — а он–то действительно хорош за рычагом управления, — то ты гораздо лучше. Разве я тебе не говорила? По–моему, говорила. — Она, похоже, занервничала. Ей вдруг явно стало не по себе.

— В чем дело? — спросил он, когда они встали на поднимающийся эскалатор, который доставил бы их до стоянки пятидесятого яруса, где Ник парковал свой скиб.

— Знаешь, — ответила она, — я боюсь, что Дэнни будет там караулить. Болтаться вокруг, прятаться, наблюдать. Просто наблюдать. — Она яростно прорычала это слово, поразив Ника — ему до сей поры еще не приходилось видеть ее такой. — Нет, — сказала она, — я не могу туда лететь. Отправляйся один. Высади меня где–нибудь — или я просто перейду на опускающийся эскалатор и… — Она махнула рукой. — Уйду из твоей жизни. — Она снова засмеялась — точно так же, как и до этого. — Но мы все равно можем остаться друзьями. Мы можем завязать переписку. — Она рассмеялась. — Мы всегда будем знать друг о друге — даже если никогда уже не встретимся. Наши души сцепились, а когда души сцепляются, то одного уже нельзя убить, не убив другого. — Она неудержимо хохотала — теперь уже явно истерически; закрыв лицо ладонями, она хихикала из–под них. — Этому учит Кордон, и это просто смех; просто черт знает как смешно.

Ник взял ее руки и отвел от лица. Глаза ее излучали блеск — маленькие звездочки, светившие ему в глаза, заглядывавшие в самую глубину их, словно ответ она получала не из его слов, а из выражения его глаз.

— Думаешь, я рехнулась? — спросила она.

— Несомненно.

— Вот мы тут с тобой, в этом ужасном положении, и Кордона собираются казнить, и все, что мне остается, — это смеяться. — Теперь она уже перестала хохотать, но с видимым усилием; рот ее подергивался, словно она сдерживала смех. — Я знаю одно место, где мы сможем раздобыть спиртное, — сказала она. — Давай сходим туда — тогда мы действительно славно оттянемся.

— Нет, — отрезал он. — Я уже достаточно оттянулся.

— Так ведь ты из–за того все и сделал — ушел со мной и оставил Клео. Из–за того спиртного, что дал тебе Дзета.

— Правда? — задумался он. Возможно, так оно и было. Ему хорошо было известно, что алкоголь вызывает личностные изменения, а он, безусловно, действовал не как обычно. Впрочем, и сама ситуация была необычной; что можно было бы считать его «обычной» реакцией на случившееся с ним сегодня?

«Я должен овладеть этой ситуацией, — подумал он. — Я должен подчинить себе эту девушку — или оставить ее».

— Мне не нравится, когда мной распоряжаются, — сказала Чарли. — По–моему, ты собираешься мной распоряжаться, указывать мне, что можно делать, а что — нельзя. Как это делает Дэнни. И как делал мой отец. Когда–нибудь мне придется рассказать тебе кое–что о том, что проделывал со мной отец… Может быть, тогда тебе станет понятнее. Кое–что… кое–что ужасное, что он заставлял меня делать. Связанное с сексом.

— Ого, — отозвался Ник. «Что могло бы объяснить ее гомосексуальные наклонности, если только Дэнни не ошибался в своей характеристике».

— Я думаю, мы сделаем вот что, — заявила Чарли, — я возьму тебя с собой в кордонитский печатный центр.

— Ты знаешь, где он располагается? — недоверчиво спросил Ник. — Тогда сыщики отдали бы свои лучшие зубы за то, чтобы…

— Знаю. Им очень хотелось бы меня поймать. А о центре я узнала благодаря Дэнни. Он куда больший делец, чем тебе могло показаться.

— А он может предположить, что ты туда направишься?

— Он не знает, что мне известно о центре. Как–то раз я следила за ним — думала, что он спит с какой–нибудь другой девушкой, но все оказалось не так: он был в печатном центре. Я ускользнула оттуда и притворилась, что вообще не выходила из квартиры; был уже поздний вечер, и я притворилась спящей. — Она взяла его руку и сжала ее. — Этот центр особенно интересен тем, что выпускает кордонитские материалы для детей. Вроде: «Правильно! Это лошадь! И когда люди были свободны, они ездили на лошадях!» В таком духе.

— Говори потише, — попросил Ник. На поднимающемся эскалаторе ехали и другие люди, а юный звонкий голос Чарли, усиленный ее восторженностью, разносился по сторонам.

— А кордонитская типография разве не вершина во всей структуре организации? — спросил он.

— Нет никакой организации — есть только взаимные дружеские связи. Нет, одна из типографий — это не вершина; вершина — это приемная станция.

— Приемная станция? И что же она принимает?