Клёст - птица горная - Анатолий Ключников Страница 21

Если Рыбак оказался человеком худосочным и смахивал на щуку, то густобородыйБондарь, наоборот, очень походил на дубовую бочку, — тяжёлую, добротную, крепкую и широкую. Хм, похоже, они и впрямь профессионалы своего дела, раз так стали похожи на то, чем занимаются.

— Мой дед был бондарем, и отец, и я. Я решил отправить сына в университет, чтобы он стал человеком.

— А бондарь не человек, что ли?

— Сколько же можно эти бочки катать?!Бондарь богатым никогда не станет, а вот после университета — другое дело! Другие возможности.

— А твой сын имеет склонность к учёбе?

— Да ерунда всё это! Если за учёбу вовремя платишь, то всем плевать, как он науки постигает. Лишь бы читать-писать умел, а с дипломом ему все двери станут открыты.

«Не зря люди говорят, что каждый с ума сходит по своему. То ли сына его пожалеть, то ли папу-дурака.».

ХмурыйСтоляр оказался молчалив и скрытен, как Штырь с Кашеваром. Мол, долги появились, заёмщики за горло берут, тюрьмой грозят. Ему я поверил более охотно, чем Шестёрке.

Когда я во второй раз заявился к каптенармусу в окружении трёх мужиков, один из которых мог задушить человека, просто прижав его тело к себе, второй смотрел мутными рыбьими глазами и играл худосочным кадыком, а третий как бы неловко разминал пальцы, покрытые мелкими шрамами от ссадин, то бедняга сразу побледнел, хотя рядом стояли часовые. Вторая экипировка прошла в удивительно дружелюбной обстановке полного понимания проблем рядового состава.

Новички резко повлияли на схему тренировок: теперь в центр десятка я поставил Бондаря, а справа-слева от него — Столяра и Рыбака. Справа от Столяра место занял Бим, а слева от Рыбака — Бом. Благодаря Бондарю тройка новичков, получив в довесок Шестёрку, легко выдерживала столкновение щит-в-щит с Кашеваром, Бимом, Бомом и Штырём, стоявшим против Шестёрки для сбережения правой сломанной руки.

Обучить подчинённых владению мечом в должной мере я не надеялся, поэтому основной упор сделал на применение копий. В конце-концов, они помогли бы спасти их жизни гораздо больше.

Если кто-то хочет скрасить скучные армейские будни, то самое лучшее лекарство — это сходить полюбоваться оружейной тренировкой зелёных новичков. Ещё лучше, чтобы это были не подростки, а дядьки в годах, военной службы не знавшие. Разбег, удар в соломенное чучело копьём…

— Ты как втыкаешь, чудо моё?! Ты девке на сеновале так втыкать будешь! Это — твой враг, и ты должен ударить так, чтобы пробить его насквозь!!! Понял?!

— Так точно, господин десятник! — гаркнул Шестёрка.

— Давай сначала… чучело.

Столяр пробил мешок с соломой насквозь, но копьё вырвать не смог: застрял наконечник. Он стоял и яростно тряс палкой туда-сюда, потом догадался упереться в чучело ногой и рвануть древко на себя со всей силы — всё-таки вырвал, но брякнулся на спину пятками кверху.

Рыбак ухитрился вообще ударить мимо, но при этом бежал так быстро, что не смог вовремя остановиться и с размаха врезался в пыльный мешок. Потом стоял, чихал под ржание всего учебного полигона, а я мысленно выл, — в глубине души.

Почему-то вначале мой десяток часто повторял одну и ту же ошибку: щит на левой руке оттягивал её вниз, а боец, пока добегал до чучела-мишени, невольно постепенно опускал острие копья под тяжестью щита. Оно на ходу втыкалось в землю, а потом случалось разное: обычно человек останавливался, роняя оружие, но бывало, что кто-тозапинался о своё же древко и ничком падал на свой щит, да так, что шлем откатывался. Как только никто себе руку не сломал — уму не постижимо.

Удивил Бондарь, сумевший удержать могучими руками вонзившееся копьё и сходу вырвать его в утоптанную почву остриё, да так, что вперёд и в стороны брызнули мелкие земляные комья, врезав по шее и затылку Кашевару и Бому, атаковавшим справа и слева от него. Бом уронил оружие и начал чертыхаться, мотая очумевшей башкой и принимаясь сбрасывать доспех, чтобы вытряхнуть крошки, попавшие за ворот. А Кашевар от неожиданностиспоткнулся и с разбега шмякнулся на живот в полный рост, раскинув руки ласточкой, да так, что земля под нашими ногами явственно дрогнула; его копьё отлетело ещё дальше в сторону — Шестёрка получил удар по левой щеке древком, невольно повернулся в его сторону, и ему дополнительно прилетело в глаз пригоршней запоздалой земельной крошки. В итоге пацан тоже грохнулся наземь, запутавшись сразу в двух копьях и порвав ремень щита. В небеса взметнулась мутная пыль, поднятая упавшими телами, вперемешку с руганью, составленной из удивительной смеси поварского, народного и воровского жаргона. Что-то на тему пожеланий заниматься грязным совокуплением с тухлыми креветками, стать жертвой похоти племенного быка, а пожелания Шестёрки я и вовсе озвучить не решаюсь… самыми дружелюбными из них оказались те, что предлагали ему до самой смерти заниматься любовью только с бочками, — через дырку для краника.

— Ну, давайте, сволочи, убейте мне ещё и кашевара в мирное время! — воскликнул я с отчаянием, ибо на лютую злобу душевных сил в тот день никаких не оставалось.

Чтобы хоть как-то спустить пар, я швырнул метательный нож — он вонзился в верхнюю перекладину, на которую подвешивали чучела. Те, кто не ржал, не ругался, — те уважительно зацокали. Т. е., только один Штырь на весь полигон.

«А что, давай завтра начнём обучение на мечах! И сразу — на боевых. Пусть они порубят друг друга в капусту, и нет проблем!»- сладострастно зашептал мне на ухо Нечистый, да так настойчиво, что я головой помотал, отгоняя бесовское наваждение. Если мне изначально не удалось изобразить нехватку адекватности, то, похоже, очень скоро она у меня сама разовьётся…

— Ты!.. Бондарь, мать твою! Быстро бери бревно на шею и нарисуй мне круг вокруг полигона.

— Так оно само…

— Два круга! Иначе, богом клянусь, я сам лично найду для тебя подходящего быка!!! — нет! Я куплю тебе самую большую бочку, какую только смогу найти, выдерну кран и потом…

Бондарь, бросив щит и копьё, шустро засеменил прочь с бревном на плечах — только пятки засверкали. Шестёрка засвистел ему вслед.

— Ты! — я ткнул пальцем в его сторону. — А тебе один круг. За потерю щита.

Шестёрка оказался сообразительней. Быстро учится, — этого у него не отнять.

Немного поразмыслив, я решил на тренировки по чучелам ставить бойцов в том же порядке, как и в строй: пусть справа-слева от Бондаря атакуют Столяр и Рыбак. Если Бондарь опять учудит, то получат новобранцы — пускай сами между собой разбираются.

В течение месяца мой отряд стал похож на боевой десяток. К нам пришёл ещё один чудак, прозванный Пескарём, а Штырь снял с руки повязку с лубком. Пальцы слушались его пока плохо, но для «стены щитов» он вполне годился. Я договорился с Грачом, и тот стал водить свой десяток на сшибку щитами с моим.

Первое столкновение прошло, как и ожидалось, с полным позором для моей команды: наша «стенка» проломилась, а Бим и Рыбак даже свалились с ног. Бим полез в кулачную драку, Бом его поддержал по старой привычке, а нам с Грачом с большим трудом удалось спасти их от тяжёлого избиения.