Пленники Раздора - Екатерина Казакова Страница 21

Бьерга крутила в руках погасшую трубку. Впервые в жизни острая на язык обережница не знала, что сказать. Радовало одно — вместе с ней не знали, что сказать и два других колдуна Цитадели: Лашта и Донатос. Сидели, глядели остановившимися взглядами в огонь, горящий в очаге, и молчали.

Тамир устроился в стороне от наставника и смотрел под ноги. Парня было жаль, потому что сейчас он более всего походил на виноватого первогодка, готовящегося отведать кнута. Бьерга в очередной раз удивилась, как удается Донатосу так пестовать своих подлетков, что они сперва ненавидят его люто, а потом, как отца родного почитают. Вон, и Тамир не знает, куда спрятаться от стыда, что доверил Главе то, чего не доверил креффу.

Клесх ходил по покою туда-сюда, угрюмо хмурясь. Нэд сидел за столом, постукивая пальцами по скобленым доскам, мрачный, как туча.

Да уж. Молодой Глава задал задачу. Огорошил.

— Ну, что молчите? — спросил, наконец, смотритель Цитадели. — Я не колдун. Мне предложить нечего. Жду, когда вы слово молвите. А уж чуть не треть оборота тишина. Донатос?

Наузник очнулся от размышлений, прожёг взглядом сидящего напротив выуча и ответил:

— Что сказать-то? Вот что? Любую навь упокоить надобно. Это тебе всяк подтвердит, не только я. Но как упокоить того, чьих костей по всей округе не собрать, а? Я не чудодей, чего ты ждешь?

Клесх нахмурился:

— Я жду решения. Или ты не понял, что у нас с одной стороны обережник, который Ходящих породил, навью бесприютной по болотам бродит. С другой — Серый с бешеной Стаей. А посеред ещё один мужик мается, тоже Осенённый, тоже неупокоенный. Что делать с Серым я знаю. Убить и шкуру содрать, чтобы на ворота Цитадели прибить заместо украшения. А вот, что делать с двумя другими я хочу услышать от вас. И услышу. Бьерга, может, хоть ты слово обронишь?

Колдунья задумчиво потерла переносицу:

— Донатос прав. Нам не приходилось иметь дела с такой древней навью. Как её упокаивать — одни Хранители ведают. А самое главное, где искать-то? Ну, положим, Тамир этого… как его… Волынца на Встрешниковых Хлябях видел. Так ведь и видел недолго, тот исчез и ищи свищи. Как его выманивать — не знаю. Ну, со вторым хоть что-то ясно — он, видать, на Ходящих тянется.

Лашта от этих слов оживился, вскинул голову:

— А ведь верно! Тамир первый раз его видел, когда девочку с собачкой встретил, а второй, когда оборотней в Невежи Лесана побила.

Донатос в ответ только покачал головой и спросил с привычной едкостью в голосе:

— Одному мне тут диковинным кажется, что выуч мой навь видит и говорить с ней умеет?

Обережники переглянулись:

— Не одному, — ответил за всех Нэд.

— Так, может, они и не на оборотней или там ещё что-то идут, а на моего дуболома?

Тамир хмуро поглядел на наставника, но промолчал.

— Думаешь, на парня выманить удастся? — с сомнением спросил Нэд.

— Не к спеху нам их выманивать, — сказал Клесх. — Сейчас от Серого вреда куда больше, чем от нави. Но и забывать о них — не дело. Две души Осенённые маются. Решать надо. Сегодня. Сейчас. Ну?

Колдуны опять переглянулись, ответил за всех Лашта:

— Глава, как быть и без того ясно. Мы же сказали — упокоить обоих. От смерти их беда на десятки поколений обрушилась. Да только неведомо никому — как это делать. Сколько крови пролить? Какой наговор твердить? А самое главное — к чему души привязать, коли останков нет?

— А если к человеку? — негромко спросил со своего места Тамир. — Если к человеку живому привязать, тогда как?

Донатос смерил выуча задумчивым взглядом и спросил:

— К живому человеку? Можно. Ненадолго.