Молот Люцифера - Ларри Нивен Страница 21

Параболические орбиты, пересекающие концентрические круговые орбиты планет. Старые снимки комет Галлея, Брукса, Каннингема и других, наконец, фото расплывшейся точки. Комета Хамнера – Брауна. Молодой мужчина в круглых очках, делающих его глаза похожими на сферические глазища насекомых, яростно и напористо говорит.

– Да, столкновение неизбежно – когда-нибудь. Но не стоит рассчитывать на астероиды. Их орбиты слишком близки к стабильным. Наверняка существовали астероиды, чьи орбиты пересекались с орбитой Земли. У них было четыре миллиарда лет, и почти все они врезались в нас, – вещает он. – Так давно, что от кратеров даже и следа не осталось, они выветрились, хотя, конечно, есть кое-что – самые крупные и самые свежие отпечатки. Но взгляните, какие отметины астероиды оставили на Луне! А кометы – это нечто совершенно иное.

Указательный палец лектора проехался по нарисованной мелом параболе.

– За орбитой Плутона находится скопление материи. Возможно, еще не обнаруженная нами планета… Мы уже придумали ей имя. Персефона. Некая масса возмущает орбиты вращающихся там громадных снежков – и они в шлейфе кипящих химических соединений валятся прямо на наши головы. Ни одно из данных скоплений никак не может столкнуться с Землей, пока его не зашвырнет во внутреннюю систему. Когда-нибудь катастрофы не избежать. Мы узнаем об этом заранее – примерно за год. Пожалуй, в нашем распоряжении будет побольше времени, если мы изучим комету Хамнера – Брауна.

Затем на экране появилась прилизанная девица и заявила, что не могла выйти замуж: женихи, стоило им посетить ее дом, тут же исчезали. Ей ответили, что «Мыло Кальва» изобрела новое дезинфицирующее средство для мойки унитазов. Джонни с улыбкой вернулся на грешную землю: дескать, четко гнет свою линию, да?

– Снято неплохо. Я говорила, что знакома с человеком, с которого все началось? И с Тимом тоже. Познакомилась с ним на том же вечере, где был Харви Рэндолл. Хамнер – не просто тяжелый случай. Он маньяк. Он только что открыл комету и рвался поскорее поведать о ней всем и каждому.

Бейкер мелкими глотками пил из стакана. Затем, после долгой паузы, произнес:

– В Пентагоне ходят странные слухи.

– То есть?

– Звонил Гас. Из Дауни. Похоже, с «Аполлона» счищают ржавчину. И что-то проскользнуло… о том, что титановый стартовый двигатель «Большой птицы» переставят куда-то еще. Тебе что-нибудь известно?

Она отхлебнула из стакана, и ее захлестнула волна печали. Понятно, почему Джонни вчера позвонил. Провести шесть недель в Пентагоне, столько же – в Вашингтоне, не пытаясь повидаться с ней, а затем…

«А я-то собиралась удивить его. Хорош сюрприз».

– Папа пытается заставить Конгресс ассигновать средства на отправку экспедиции к комете, – сказала Морин.

– Правда? – спросил Джонни.

– Угу.

– Но… – Его внезапно стала бить жрожь. Ничего подобного Морин прежде с ним не замечала.

Бейкер летал на истребителях над Ханоем, и его маневры всегда были безупречны. Он не оставлял «МиГам» ни единого шанса. А однажды, когда не было времени вызвать врача, он собственноручно вытаскивал осколки из командира своего экипажа. Один крупный штырь застрял в груди, и Бейкер извлек его: ловко рассек ткани, обнажив артерию, и твердыми, как сталь, пальцами зажал сосуд, хотя раненый пронзительно кричал, а вьетконговцы вовсю лупили по противнику. Но Джонни не дрогнул.

А сейчас он места себе не находил.

– Конгресс не даст денег.

– А может, и раскошелится. Русские тоже планируют экспедицию. Нельзя позволить им опередить нас, – объяснила Морин. – Ради сохранения мира мы обязаны показать им, что готовы к соревнованию – в какой области им бы ни хотелось с нами посоперничать. Мы ведь все равно выигрываем.

– Наплевать, хоть бы это были марсиане! Мне пора. – Он вновь приложился к стакану.

Руки его вдруг снова перестали дрожать.

Морин зачарованно смотрела на Джонни. Похоже, у него появилась цель.

«И я знаю, что за цель: я. С моей помощью попасть на корабль. Минуту назад он, пожалуй, и впрямь меня любил. Сейчас – нет».

– Извини, – выпалил он. – Мы мало времени провели вместе, но… сейчас ты меня взяла за жабры. Моя голова сейчас занята только одним. – Он отпил глоток виски со льдом и уставился на экран телевизора.

Морин оставалось только гадать, не разыгралось ли ее воображение. И насколько умен Джонни Бейкер?

Рекламный ролик милосердно закончился. Камера дала крупный план Лаборатории реактивного движения.

Одной рукой ведя почтовый фургон, Гарри Ньюкомб торопливо дожевал остатки сэндвича. По контракту ему полагался обеденный перерыв, но он не тратил зря ни минуты. У него всегда находилось что-нибудь поинтереснее.

День уже клонился к вечеру, когда Гарри добрался до ранчо Силвер-Вэлли. Как обычно, остановился у ворот. Там было место, откуда в просвете между холмами открывалось все великолепие простирающейся к востоку Высокой Сьерры и горные вершины, покрытые снегом. К западу расстилались предгорья, над ними висело солнце. Наконец Ньюкомб вылез из машины и открыл ворота. Снова забрался внутрь, проехал, куда положено, спрыгнул на землю и тщательно затворил створки за собой. На приколоченный к столбу за воротами почтовый ящик он не соизволил обратить внимания.

По дороге он притормозил и сорвал гранат с дерева. Роща началась с одного побега. И с тех пор сама безо всякого ухода разрасталась на склоне холма, неподалеку от ручья. Гарри наблюдал за этим уже в течение шести месяцев: благо маршрут его не менялся. Он предположил, что гранатовые деревья будут захватывать все новые участки территории и доберутся до самых зарослей бурьяна внизу. Кто в итоге победит? Ньюкомб понятия не имел. Он парень городской.

Нет. Бывший городской. Ха! Он будет счастлив, если никогда не увидит Лос-Анджелес!

Он ухмыльнулся, взвалил свой груз на плечо и, кренясь набок, поплелся к входной двери. Позвонил. Скинул сумку наземь.

Еле слышное завывание пылесоса стихло. Миссис Кокс распахнула дверь и улыбнулась, увидев раздувшуюся сумку почтальона.

– Добрый день, Гарри!

– Ага. С Днем хлама, миссис Кокс!

– И вас тоже. Кофе?

– Не-а, не задерживайте меня. Не положено.

– Свежесваренный. С только что испеченными булочками.

– Ладно… Этому я противиться не способен. – Ньюкомб полез в сумку, висевшую на боку. – Письмо от вашей сестры из Айдахо. И еще от сенатора. – Он передал женщине конверты, затем вновь взвалил груз на плечо и, пошатываясь, вошел в дом. – Куда?

– На обеденном столе поместится.

Гарри вывалил содержимое на полированную поверхность. Казалось, стол сделан из цельного куска дерева, и на вид ему примерно лет пятьдесят. Таких теперь уже не делают. Если это мебель в жилище экономки, что же находится в особняке на вершине холма?