Письмо Потомкам - Алессандра Матрисс Страница 20

Малыш протянул ко мне ручки, а я видела, как что-то нехорошее сжигает его изнутри. Осторожно взяла его на руки, хрупкое тельце его было горячим…

Или это совесть жгла меня?

– Ну что же мне делать? Скажи? – шепотом пропела я ему на шипящем гемми.

– Я не могу ради тебя одного перевернуть мир. – Сказала я ему на человеческом.

Минута размышлений. Либо я, либо его жизнь.

Младенческие золотые глаза сделали выбор за меня. Его затрясло в приступе, ребенок захрипел и задрожал в моих объятиях. Ангуин всё не шла, крио я так и не нашла, а делать что-то надо было… Иначе он…

Я колебалась мгновение. Морщась и не глядя на руку, полоснула себя острой стороной первого подходящего предмета по ладони. Ничего. Перетерплю.

Осторожно поднесла наполняющуюся длань ко рту малыша и внезапно замерла в испуге. А вдруг я делаю это зря. Вдруг от этого ему только станет хуже? Я даже не уверенна в том, что моя кровь подходит.

Но малыш не оттолкнул руку, наоборот, стал жадно пить, пачкая нас обоих. Маленький вампирёныш, такой голодный… Потом Андрей довольно икнул, оторвался от ладони и срыгнул на меня розоватую пенку. Зажимая рану, я уложила его обратно в колыбель и застыла в болезненном ожидании.

Минут пять, и ничего. Ничего такого, чтобы вызвало испуг за жизнь. Наоборот, кожа его вдруг стала розоветь, наполняться каким-то здоровым светом. Получив необходимое, организм тут же стабилизировался и начал вырабатывать необходимое количество вируса.

– Что ты тут делаешь? – в гневе шипела Ангуин за спиной, глядя, как я умываю лицо Андрея от свернувшейся крови. Я повернулась к ней и спокойно произнесла:

– То, что должна делать ты. Андрею стало плохо, я не смогла найти крио. Поэтому напоила его своей.

Бедная девушка в шоке замерла и осела на пол. Бутылочка, наполненная свежей кровью, выпала из её рук.

Андрей весело агукал в кроватке. А ведь десять минут назад умирал…

– Ты это специально, да? – безразлично, насколько это было можно, прошипела я. Подобрав и вскрыв крио, я попробовала на кончик языка. Моя догадка подтвердилась.

– Ммм, отменная кровь из холодильника. Но ему ещё рановато для подобной пищи, не правда ли?

Ангуин прижалась к стене, стараясь не смотреть мне в глаза:

– Ты теперь расскажешь всё льринни? Это твоё право…

– Нет. – пожала плечами я, – Мне не жаль тебя, но я не расскажу… потому как ты всё исправишь.

Её затрясло. Она не рыдала, нет. Ангуин непонимающе смотрела на меня, словно пытаясь понять мои действия.

– Ты кормила его своей кровью? – спросила я достаточно грубо.

Она зажала пальцами мочку уха. Хьорте.

«Нет»

– Ты поставила на карту его жизнь. Ты знала, что именно об этом Старейшины не узнают и не смогут обвинить тебя. Но теперь тебе придётся кормить, как положено. Иначе я действительно могу поведать о твоём проступке.

– Я не хотела его убивать, честно! Я думала, всё обойдётся… Мне просто… страшно, Ульрианна.

Я присела рядом с ней, красивой и такой надменной. Погладила ее по волосам и взяла ее руки в свои.

– Ты гемма, Ангуин. Я же человек. Ты должна быть сильнее. Что с тобой, моя хорошая?

Девушка замолчала, и неожиданно уткнулась в моё плечо.

– Тогда… когда ты танцевала на Эвалоне, я чувствовала… Ту любовь, что текла сквозь танец. И мне так захотелось увидеть Его, моего… Ульрианна, ещё целых шесть лет я не смогу коснуться его, увидеть, поговорить с ним. Я знаю, я не должна так думать… Я должна быть благодарна Рионн. Когда-то её дом дал начало нашему, и моя мама… моя льринни хотела отблагодарить её… Передала меня в кормилицы на время, сейчас очень трудно найти няню. Только она не спросила меня…

– Тебе страшно пускать кровь?

Она коснулась брови:

– Когда я была человеком… мне часто причиняли боль. Это было ужасно. Я действительно пытаюсь накормить Андрея, но не могу – это напоминает мне о прошлом. Я слишком слаба, чтобы забыть об этих кошмарах. Мне сделали все процедуры, чтобы я не боялась, но каждый раз, когда…

– Ты гемма, Ангуин. Тебя воспитала такая же сильная девушка, как и ты сама. Твои запястья не чувствуют боли. Твоя кожа слишком тонка…

Я подошла к кроватке. Ещё раз взглянула на сонного Андрея. Сонного, но уж выздоравливающего.

– Обещай мне, что будешь его кормить. Я попрошу Стефана достать тебе вакуумную систему и научить ею пользоваться, это будет не так болезненно и страшно. Ты просто проколешь в нужном месте кожу и наберешь нужное количество крови. Позже, когда Андрей научится понимать и говорить, я научу его, как и Уму. И тогда в тебе не будет нужды. Ты уедешь раньше срока.

Я развернулась и, зажимая кровоточащую ладонь, печально посмотрела на Ангуин:

– Я никому не скажу. Только и ты будь честна со мной.

Девушка кивнула, а я впервые увидела в ней то, что не хотела раньше видеть. Простую испуганную девочку. Ей всего лишь тридцать лет, не больше.

Вся её спесь и гордость сошла на нет в одночасье. Я забрала крио с собой, и у выхода улыбнулась ей по-матерински:

– Сегодня приступов не будет. Ты можешь подойти к Стефану завтра, ничего не объясняя. Я всё сделаю за тебя.

Уже у выхода Ангуин подбежала ко мне и неожиданно приобняла, уткнувшись в ложбинку между лопатками.

– Я… я очень вам благодарна, Ульрианна! Спасибо вам.

– Рионн ни слова. Я не хочу, чтобы вас лишили ан'нари. – Испуганно ответила я, разжимая ее объятия.

На этом и простились.

***

Прошло около недели. Все радовались выздоровлению малыша, косо поглядывая на меня. Улыбались.

Не знаю подробностей, но чувствовалось – отношение ко мне изменилось. Даже Рионн больше не заводила разговоры со мной об отсутствии приступов у Умы и Тамары. Да, я взялась за вторую, мне попросту надоело видеть, как белеет её кожа во время конвульсий.

И понимать, насколько ей больно.

Тор пытался узнать мой секрет исподтишка, и между нами был установлен негласный договор, что он разгадает и избавится от приступов сам. Лично. Иначе его самолюбие пострадает ещё больше, нежели физическая оболочка.

Марко тоже наплевал на моё предложение помочь, сказав, что истинному бойцу не к лицу принимать помощь. И притом, боль выковывает характер. На том и порешили.

А что до близнецов, то они также не могли переступить через свою гордость и обратиться за помощью к человеку. Поэтому, относя в прачечную запачканные одежды, они избегали встреч со мной… А раньше демонстративно шли напролом, гордясь своими изменениями.

Дети, что добавить ещё…