Механическое сердце. Черный принц - Карина Демина Страница 20

…Брокк подарил мраморную, и она до сих пор стоит в вазе.

Мертвая. Каменная. И механическое сердце, которое всего-навсего часы. Просто под рукой не оказалось иного, более соответствующего случаю подарка, и, надо полагать, теперь он жалеет, что отдал часы Кэри…

Вернуть она и не подумает.

– Не совсем чтобы синих… такие темно-пепельные… красиво, – как-то Грай это неуверенно произнесла. – А еще двуколку… одноместную, чтобы я сама править могла… и кобылу… и снова цветы…

– Тебя расстраивают подарки?

Грай оттопырила мизинец, который уперла в щеку.

– Не подарки… подарки мне нравятся… почему он такой старый?

– Полковник?

– А кто еще? Жених у меня один, и… я не хочу за него замуж выходить!

– Придется?

– Придется, – согласилась Грай, принимая чашку с чаем. – Договор еще когда заключили…

И отменить не выйдет, впрочем, кто ей позволит? Полковник Торнстен – удачная партия. И о помолвке писали в «Светской хронике». На дагеротипе Грай выглядела почти счастливой.

– Свадьба скоро… – Она не спешила пробовать чай, держала чашку на весу, разглядывая ее, точно никогда прежде не видела вещи столь изящной. – Я боюсь.

– Чего?

– Свадьбы и… – Она густо покраснела. – И того, что… ну ты понимаешь, да? Нет, Тэри, конечно, очень милый… – Грай подалась вперед. – И целоваться с ним приятно… я подумала, что если жених, то целоваться можно.

Кэри рассеянно кивнула.

Если жених, то можно… а с мужем… с ее мужем неимоверно сложно жить. И был ведь поцелуй, всего один, случайный, спросонья, предназначенный вовсе не для Кэри.

Нежный. Требовательный и… чужой.

– Но я попыталась представить его голым… – Грай теперь смотрела на собственную юбку, которую то гладила, то мяла. – И не смогла… ну, то есть смогла, но мне было жутко неудобно. А если так, то на него же смотреть придется. И это как-то неприлично… но, может, если на мужа, то совсем наоборот? Как ты думаешь, прилично смотреть на голого мужа?

К счастью, ответа она не дождалась. Ей не требовались ответы, Грай хотелось выговориться, а Кэри была не против выслушать. Слушать легко, главное – кивать в нужных местах и не замечать пустоту с ее трещинами.

– Мама говорит, что нужно будет потерпеть немного… что все женщины терпят… и главное, сразу забеременеть, тогда он отстанет… заведет себе любовницу.

Грай тоненько всхлипнула и разрыдалась.

– А я не хочу, чтобы он любовницу заводил! – Она плакала и икала. Размазывала слезы по розовым щекам и протяжно всхлипывала. – Не хочу… он мой и…

– Твой. – Кэри шмыгнула носом.

Не будет она плакать.

Разве что немного, за компанию… а так не будет, и все тут.

Нет причины. Розу она уберет подальше… в стол, например… или в библиотеку отнесет, хотя нет, в библиотеку она сама частенько заглядывает, и всякий раз, встречая каменный цветок, будет вспоминать… в шкаф, в сейф, где хранятся украшения Кэри… или вовсе вернет хозяину.

Наверное, неприлично подарки возвращать.

– Я знаю, что он старый и… – Грай продолжала плакать, мелко, судорожно вздрагивая. – И наверное, скоро умрет…

– Почему умрет? – Голос Кэри дрожал.

Ей было невыносимо жаль полковника, который и вправду был немолод, и Грай – ей не пойдет траур… и себя тоже. Себя, пожалуй, жальче остальных: муж Кэри жив и жить будет, но не с ней.

За что он так?

Чем Лэрдис лучше? Она красива и… наверное, и вправду умна, как утверждала Грай… и фабрикой управляет… и поместьем… а Кэри только домом и умеет.

– Потому что старый… и работает много… а у него сердце слабое…

– С чего ты взяла?

Кэри всхлипнула.

Она ведь пыталась стать другом… и не только другом. Она читала книги, чтобы понимать, чем Брокк занимается, и переписывала начисто его наброски, а почерк у него был совершенно ужасный. И ко всему Брокк постоянно сокращал слова, а потом сам в этих сокращениях путался… он неплохо рисовал, но наспех, и Кэри приходилось переводить рисунки…

Она научилась обращаться с печатным шаром. И с невероятно капризным копиром, который норовил замереть на середине процесса, и тогда приходилось запускать все наново… и кляксы ставил. О, кляксы Кэри выводила, наловчившись срезать их с тонким слоем бумаги.

Слезы катились, и Кэри не пыталась остановить их.

Быть может, если она поплачет немного, то станет легче? Обида пройдет, и… она должна смириться. Отпустить. Она… она ведь знает, каково это, когда силой заставляют любить.

– Он сам сказал… и что в отставку уйти хочет, но пока нельзя. Он поместье купил на побережье… там абрикосы растут… и персики… и даже зимой тепло. Он не хочет, чтобы я мерзла… он такой умный, а я…

– Что ты? – Кэри вытерла слезы рукавом.

– А я ду-у-ра…

– Почему?

– Потому что ничего не зна-а-а-ю… – Голос Грай дрогнул, и она заревела с новой силой.

– Тогда и я дура… я тоже ничего не знаю… почти ничего. – В носу хлюпало, но как ни странно, становилось легче, во всяком случае желание убить кого-нибудь прошло.

Вместо этого появилось другое.

Почему бы и нет?

– Шампанское будешь? – Кэри потерла нос, который наверняка распух и покраснел.

– Буду… а нам можно?

– Нам все можно, – подумав, решила Кэри и привела весомый, как ей показалось, аргумент. – Я замужем… а ты почти… и у меня муж улетел с любовницей… а у тебя… у тебя…

– Улетит, – мрачно заметила Грай, растирая глаза. – С любовницей.

И сердито дернула за навощенный локон.

– Он меня не любит… твой любил и все равно улетел, а мой… он сволочь.

– Почему?

– Потому что не любит. Разве не понятно?

– А с чего ты взяла, что не любит?

– Если бы любил, то не стал бы любовницу заводить…

– А он…

– А я не знаю… я запуталась. Я дура и… – Она опять заскулила, а из раскрасневшихся глаз градом покатились слезы.

И Кэри решительно поднялась.

Все-таки без шампанского сегодня никак не обойтись. Но шампанского в баре не нашлось, наверное, если бы Кэри приказала, его бы подали, но ей было отчего-то неудобно обращаться к прислуге с такой почти неприличной просьбой. Еще полудня нет, а она уже пить… и ведь не объяснишь, до чего на душе мерзко.

Грай подошла к бару и, оценив шеренгу из бутылок, сказала:

– Мама говорит, что красное вино улучшает цвет лица… если немного…

– Мы немного.