Танкистка - Александр Айзенберг Страница 20

Вот мы и двигались по лесным дорогам, не пытаясь замаскировать свои следы, пока не нашлось отличное место для засады. Здесь посреди леса была большая поляна. Нет, не поляна, я даже не знал, как это назвать, но километра на полтора посреди леса была свободная от деревьев область. Это поле заросло обычной травой, даже странно, что его не засеяли, хотя с другой стороны, и населенных пунктов поблизости тоже не было. Интересно, почему тут даже хутор не поставили, место вроде хорошее? Но в конце концов, это заморочки местных, а для меня главное, что преследователи окажутся прямо у нас на виду и спрятаться им будет некуда.

На опушке, уже среди деревьев, мы отрыли капониры для танков. КВ и Т-34 загнали в них и замаскировали, над землей были только стволы танковых орудий, а на башни накидали связанные между собой ветки деревьев. Со стороны это выглядело как здоровый куст. Пехота также отрыла окопчики для себя и даже с десяток дзотов для наших станкачей. Их мы тоже нашли на сборном пункте и прихватили с собой. «Максим» в обороне – страшная вещь, просто при маневренном бое он не слишком удобен, а вот в засаде или обороне, как говорится, то, что доктор прописал.

Вот так мы и замаскировали свои позиции, а БТ и БА-10 вместе с трофейными бронетранспортерами и частью пехоты двинулись в объезд этого поля к выезду на него. Я не хотел, чтобы какой-нибудь глазастый ганс увидел, что мы возвращались назад по своим следам. Зачастую тщательно продуманные операции губили сущие мелочи, вот я и решил их избежать.

Время у нас было, до самой ночи так никто и не появился. Горобец уже думал, что мы зря устроили здесь засаду, но мои доводы, что ничего не делается мгновенно, его убедили. Действительно, на месте трагедии медсанбата мы были около двух, к четырем часам дня нагнали немцев, потом бой и сбор трофеев, и сюда мы вышли где-то к семи вечера. Пока подготовились, уже, считай, и ночь наступила.

А теперь как это должно выглядеть со стороны противника. То, что их батальон уничтожен, они могут даже не знать: пока его найдут, пока информация пройдет наверх, в штаб, пока поступит приказ сверху, пока найдут тех, кого пошлют по нашим следам… Ночью двигаться тоже никто не будет, и даже не потому, что ночью предпочитают спать, а потому, что ночью еще попробуй найди наши следы. Вот и выходит, что раньше следующего полудня гостей ждать не следует.

Пока суть да дело, мы отдыхали. Поскольку весь обоз был у нас, то к засадному полку отправили бойцов с трофейными термосами. Эти термосы мы тоже добыли у немцев; хорошая вещь, кстати, когда нет возможности готовить на месте. Наполнили их с нашей полевой кухни и отправили с ними бойцов в обход поля. Вся разница, что засадный полк питался на час позже нас, но это не смертельно, главное, что не надо было давиться сухпаем. А термосы были отличными, еда была горячей, не успевала остыть, так что все были довольны.

Я уже стал сомневаться, что из нашей засады что-либо выгорит. Время подходило к семи вечера следующего дня, когда наконец появился противник. Сначала это была четверка байкеров с бронетранспортером поддержки, причем не стандартным пехотным, а укороченным и даже с небольшой пушкой ^[4]. Они медленно ехали по лесной дороге. При этом было ясно видно, что немцы изучают следы на дороге, так что можно было сказать, что это точно по нашу душу. Поскольку никаких признаков съезда с дороги не было, они спокойно выехали на поле и двинулись по нашим следам дальше.

Когда передовой дозор пересек поле, то показалась и основная колонна, в которой было три десятка танков, причем все немецкие: два десятка «троек», новых, так как на них стояли уже 50-миллиметровые орудия, и десяток «четверок», которые выполняли роль тяжелых танков. Дозор проехал дальше, по нашим следам: а я что, дурной, сразу за полем съезжать с дороги и тем самым говорить, что я тут, понимаешь ли, засаду подготовил? Нет, я не кадровый дуболом, которых, к сожалению, было много на начало войны в нашей армии.

Мы проехали после этого где-то с километр, прежде чем выбрались с дороги и уже возвращались назад к опушке прямо через лес. Он здесь негустой, так что пробраться вполне можно, вот мы и проехали, так что противник об этом узнает, когда уже будет поздно. На месте съезда была засада – взвод бойцов с «максимом» и трофейным противотанковым ружьем ^[5]. Для уничтожения разведчиков этих сил было более чем достаточно.

К тому моменту, как немецкий дозор доехал до места засады, основная часть батальона как раз была на середине поля. Начало боя вышло одновременным. Очередью из «максима» разом смахнули экипажи трех мотоциклов передового дозора, а четвертый расстреляли из ручника. В бронетранспортер довольно удачно закинули гранату РГД-33 без оборонительной рубашки. Стрелка и второго номера убило на месте, офицера, который сидел рядом с водителем, ранило, а самого водителя оглушило. Бронетранспортер встал, а в него уже запрыгивали бойцы, которые быстро добили водителя с офицером. Пара мотоциклов все же получили повреждения от огня пулемета, один даже загорелся, но два других и сам бронетранспортер не пострадали, так что у нас был прибыток.

А на поле тем временем разворачивался свой бой. Я не стал дожидаться, когда перехватят передовой дозор немцев; как только голова колонны из двух «троек» и одной «четверки» оказалась на середине поля, открыл огонь. Подпускать противника ближе было опасно: у нас не так много танков, а сойдясь на короткую дистанцию, немцы станут опасны, и мы потеряем свое преимущество в бронезащищенности. Из-за разыгравшегося боя я не слышал, как началась стрельба в нашем тылу, когда засадный взвод уничтожал немецкий передовой дозор.

Ромка Томский навел наше орудие прямо под башню «четверки» и по моей команде выстрелил. Я четко видел отсверк попадания нашего снаряда в лобовую броню, а спустя буквально секунду-две башня «четверки» в огненном взрыве взлетела вверх, когда от пробившего броню снаряда сдетонировал ее собственный боекомплект. Рядом раздались выстрелы остальных танков, и тут же обе «тройки» загорелись, а мы перенесли огонь на следующие немецкие танки. Надо отдать немцам должное, они не запаниковали, а стали быстро разъезжаться из походной колонны в линию и сразу открыли по нам ответный огонь.

Всего пара минут – и на нас уже надвигается стальная лавина, а следом за танками едут бронетранспортеры и бегут пехотинцы. Именно в этот момент открыл огонь мой запасной полк – еще семь орудий, пусть и меньшего калибра, чем на КВ и Т-34. Они били в корму вражеских танков. Когда немцы поняли, что их обстреливают не только с фронта, но и с тыла, уже больше половины их танков горели. Это при попадании в лоб танк не всегда взрывается или загорается, а вот при попадании в корму, в двигательный отсек, да еще на бензиновом двигателе, пожар почти неизбежен, за редким исключением.

Немецкая пехота попыталась ударить по засадному полку, но наткнулась на сильный пулеметный огонь и залегла. Наши пулеметы не давали им подняться, а тем временем все немецкие танки и бронетранспортеры уже горели. На наше счастье и свою беду, немцы целиком втянулись на поле, когда начался бой, и теперь им просто негде было укрыться. Кругом только горящая техника, а под нее не спрячешься: зажаришься заживо. Вот и пытались немецкие пехотинцы уползти, а наши бойцы их азартно отстреливали. Ох, как они потешили свою душу, видя беспомощность врага, которого, казалось, невозможно победить.