Золотая пуля - Юрий Некрасов Страница 2

Аэлита выпрямилась.

– Гражданин Конфедерации Джеремайя Смоки!

На удивление Роба, Медведь вздрогнул и вытянулся по струнке.

– Я!

– Готовы отдать жизнь во имя добра, справедливости и защиты человечества?

– Что?

– Готовы, спрашиваю?!

– Да! – Во взгляде Медведя (Джеремайи?) загорелся фанатичный огонек. Черт, да что с ним? Роб попятился.

Девушка повернулась к Робу:

– Гражданин Конфедерации Ро…

Роб выскочил в дверь, захлопнул ее за собой. Иди к дьяволу, сука! Пригибаясь, он бросился к сараю. Струи дождя ударили по спине, вода полилась за шиворот. Вот же угораздило, подумал Роб. А так все хорошо складывалось…

Шляпа осталась в доме, волосы мгновенно намокли. Даже сквозь шум ливня Роб слышал, как в конюшне тревожно переступают и всхрапывают кони.

Вспышка молнии высветила залитый водой двор.

Окно распахнулось.

– Гражданин Конфе… – Гром перекрыл последние слова.

Роб бросился в грязь ничком, заткнул уши. Ведьма, ведьма. Если Медведь на ее стороне, он будет стрелять… Ч-черт. Чертова молния! Двор осветился ослепительным белым светом.

Пуля ударила в грязь перед самым лицом Роба.

Перезарядка на два счета – у Медведя винчестер. Раз! Роб вскочил и рванулся вперед. Два. Пуля выбила щепки из дверного столба. Роб влетел в сарай и с разгону врезался плечом в ограждение денника. Треск. Роб упал на землю. Испуганные лошади всхрапывали. Вороной жеребец Роба по кличке Дюк поднялся на дыбы, забил копытами в воздухе. В свете молнии блеснули его оскаленные зубы. Хоррроший мальчик, подумал Роб. Испугался? Тихо-тихо-тихо…

Раскат грома. Дюк ударил копытом в дверь денника – доска треснула. Роб откатился, встал на ноги.

Плечо зверски болело. Роб вынул из набедренной кобуры «кольт», проверил – пять патронов. Шестая камора напротив ствола была пустой – защита от случайного выстрела. Пять патронов. И все. Но даже не в этом дело…

Медведь – противник свирепый, опытный, хитрый, но Роб знает все его уловки. Ведьма гораздо опаснее. Два слова – и он в ее власти. Что это за президент такой? Что вообще происходит? Откуда она знает настоящее имя Медведя? Даже Роб его не знал, а они столько лет работают вместе.

И этот ее голос…

Роб скрипнул зубами, набрал пригоршню влажной земли с соломой, раскатал в ладонях и залепил уши.

Звуки исчезли.

Их сменило низкое гудение, точно находишься глубоко под водой.

– Тихо, мальчик. Тихо, – беззвучно заговорил Роб. Он протянул руку, пошел на жеребца. – Тихо, Дюк, тихо…

Жеребец успокоился и позволил к себе приблизиться.

Роб похлопал Дюка по шее – прости, друг. Выбираться сейчас с жеребцом было бы самоубийством. Жеребец беззвучно мотнул головой, словно прощаясь.

– Увидимся, друг, – сказал Роб.

Раскат грома. В черных глазах жеребца мелькнула паника. И что-то еще, страшное и глубокое, словно кто-то другой, древний и жестокий, выглянул из глаз Дюка. В следующее мгновение жеребец ухватил зубами руку Роба…

Хруст.

Роб понял, что кричит.

* * *

Утром он ушел далеко в горы, чтобы сбить со следа Медведя, если тот надумает отправиться за ним, и вернулся к хижине окольным путем.

Светало. В сыром воздухе медленно струился туман.

Роб, дрожа от холода, вытащил «кольт» из кобуры левой рукой. Солдатская модель, «сингл экшн», самая надежная. Но курок требовалось взводить каждый раз вручную. Отличный револьвер – для стрелка с двумя здоровыми руками. Роб большим пальцем левой руки взвел курок, барабан послушно провернулся. Даже от этого крошечного усилия в глазах потемнело.

Проклятый жеребец. Роб почувствовал ярость. Нет, «мальчик» не виноват – это все ведьма…

Аэлита вышла из хижины и что-то сказала Медведю.

Старый друг выглядел спокойным – необычайно спокойным. Вялым. Молчал. Двигался, только когда девушка ему приказывала.

Роб поймал ее на мушку. Так, теперь задержать дыхание… Аэлита, словно почувствовав его взгляд, повернулась. Роб замер. Дуло револьвера смотрело ей прямо между глаз. Аэлита простояла некоторое время, вглядываясь в заросли, где спрятался Роб. Робу даже показалось, что она его видит. Но нет. Аэлита повернулась и ушла в дом.

Он опустил револьвер. Рука дрожала.

– Бетти, – сказал Роб.

Когда Медведь с ведьмой уехали, забрав лошадей, Роб вернулся в хижину. В сапогах хлюпало. После ночи, проведенной под дождем в лесу, чудовищно хотелось спать.

Медведь не оставил ему ни патронов, ни припасов – ничего. Даже чертового ножа, чтобы нарубить чертовых веток. Теперь Робу предстояло добираться до города пешком, с одним «кольтом», без еды и воды, с покалеченной рукой. Правая кисть опухла и налилась синевой.

Роб снял с вешалки потрепанную кожаную флягу, воняющую тухлятиной. Даже Медведю она не приглянулась. Ну, с паршивой овцы…

– Ведьма, – сказал Роб.

Главное, исчезла голова Шустера Грейпа. Гарантированные законом две тысячи призовых долларов. Бетти – ему нужны эти деньги для нее. Бетти больна.

Сейчас хотя бы огонь развести, согреться. Роб распахнул дверцу печки… и отшатнулся…

Рассмеялся.

Из кучи углей, выброшенный, словно ненужная вещь, Робу улыбался обугленный череп Шустера Грейпа, убийцы и насильника. В пустой глазнице мерцала ирония. Второй глаз обгорел, но уцелел. Он смотрел на Роба с обещанием смерти.

– Мать твою так, – сказал Роб.

Мать твою так. Что нужно сделать с Медведем, чтобы тому стало наплевать на две тысячи долларов?

Чертов неудачник Шустер, даже смерть его не принесла никому никакой пользы.

Роб стиснул зубы. Это не Медведь, это все ведьма. Это все она.

Сырость пробрала его до костей. Он стянул ногами сапоги. Помогая себе зубами, кое-как снял одной рукой мокрую рубаху – и кажется, по пути оторвал пару пуговиц. Ерунда. Расстегнул ремень с кобурой, бросил на стол. Извиваясь всем телом, выполз из грязных джинсов. Задевая время от времени раненую руку, Роб замирал на несколько мгновений, затем снова начинал барахтаться. Если сейчас не согреться, считай, все пропало. Конец.

Он разделся догола, вылез на крыльцо. Солнце показалось из-за гор, наползло на долину, пронизывая лучами кроны деревьев. Яркие пятна пробежали по стене хижины, залили крыльцо. Роб подставил под солнечные лучи продрогшее тело, зажмурился, впитывая тепло.

Когда немного пришел в себя, Роб вытащил из дома мокрую одежду, побултыхал в бочке с дождевой водой. Она сразу стала мутной, грязной – точно душа предателя и труса. Почти теряя сознание, в полубреду, он кое-как отжал вещи одной рукой, зажимая подмышкой и коленями. Затем развесил на крыльце сушиться. От одежды под солнцем шел пар.